дверцу.
— Садись!
Влада бездумно подчинилась, машинально пристегнулась ремнем безопасности.
— Кто это были?
— Знакомые.
— А я думал, друзья.
— Я тоже раньше так думала. Что ты делал в парке?
— Гулял.
— И часто ты так гуляешь?
— Почти каждый раз, когда ты не едешь домой троллейбусом, а идешь пешком.
— Ненормальный.
— Как прикажете, сударыня.
Стас перестроился в левый ряд, остановился перед светофором.
— Куда ты меня везешь?
— Домой.
— Мой дом совсем в другой стороне.
— Я везу тебя к
— Поворачивай. Я не собираюсь знакомиться с твоими родителями.
— Повторяю для особо непонятливых: я везу тебя на
— Ты что, купил эту развалюху?
— На наши с тобой деньги. И снял — на них же — квартиру. Мы уже почти приехали.
Стас свернул налево, въехал во двор длинной девятиэтажки, подкатил к ближайшему подъезду.
— Наша квартира на первом этаже. Я специально такую выбрал. Зимой, конечно, прохладно будет, но грудных детей у нас пока нет…
— И не будет!
— И не будет, — не стал спорить Стас. — Зато отпадает проблема лифта, в котором можно застрять в самый неподходящий момент, и появляется возможность выпрыгнуть в окошко, если вдруг запахнет жареным.
Он открыл обитую коричневым дерматином дверь. Квартирка была крохотной: комнатка, тесная прихожая, кухонька, дверь совмещенного санузла. И обставлена она была более чем скромно: софа, два кресла с высокими спинками, разделенные журнальным столиком, письменный стол да двустворчатый шкаф. Правда, на полу лежал красивый — розовые цветы по коричневому полю — пушистый палас.
— Зачем ты все это делаешь? — искренне удивилась Влада. — Все равно завтра или через неделю нас или убьют, или посадят.
— Так то ж завтра, — улыбнулся Стас. — Сними плащ, побудь немного со мной. Хочешь, я тебе кофе сварю?
— Лучше чай.
Стас помог Владе снять плащ, повесил его в узкий встроенный шкафчик и, повернувшись к Владе, крепко прижал ее к себе. Она не сделала попытки отстраниться, но руки ее безвольно висели вдоль тела, касаясь одновременно и ее собственных, и Стасовых бедер. Ее по-прежнему не волновало, что с нею произойдет в следующую минуту.
Ее, но не ее тело.
Влада почувствовала, как сдавленные объятием груди начинают просыпаться, парадоксальным образом откликаясь на возникший дискомфорт не болью, а сладким томлением. Владины бедра, помимо ее воли, льнули к бедрам Стаса, стараясь прикоснуться к тому, что вдруг вновь начало вызывать ее интерес.
— Я люблю тебя. Я соскучился по тебе. Не прогоняй меня! — шептал Стас ей на ухо, и Влада почему- то верила каждому его слову. И когда Стас прикоснулся своими губами к ее, они, эти губы, вовсе даже не были холодными и бесчувственными, как чугунная ограда. Влада ответила на поцелуй, обняла Стаса и теперь уже сама прижалась к нему, чуть покачивая бедрами.
«Какая же я дура, — думала она, позволяя Стасу вначале увлечь себя в комнату, а потом раздеть. — Этот мальчик в очередной раз спас меня, и мне с ним хорошо. А завтра нас обоих могут убить. Зачем же зря терять время? Наоборот, нужно наслаждаться каждой еще оставшейся секундой жизни!»
Стас, видимо, действительно очень соскучился по Владе, потому что она еле-еле успела, уже вслед за ним, поймать чуть было не ускользнувшую свою долю счастья.
— Ты куда так торопился? — ласково упрекнула она Стаса.
— Боялся, что все это — лишь очередной сон, — счастливо улыбнулся Стас. — Я вижу тебя во сне каждую ночь, но ты всегда исчезаешь, иногда в самый интересный момент. Я просыпаюсь, а в руках у меня не ты, а любимая подушка!
Влада положила голову Стаса себе на грудь.
— Сегодня я и в самом деле — твоя любимая подушка. Но мне пора, мама будет волноваться.
— А ты позвони ей и скажи, что приедешь вечером.
— Для этого нужно встать, одеться, выйти на улицу…
— Для этого нужно всего лишь набрать номер — сказал Стас, вынимая неизвестно откуда крохотную «Моторолу».
— Тот самый?
— Карабас оказался честным малым — вернул телефон вместе с остальными нашими вещами. Тебе, кстати, тоже пора обзавестись мобилой, мы сделаем это в ближайшее время.
— Я больше не буду убивать, — тихо сказала Влада.
— Ты больше не будешь убивать, — так же тихо подтвердил Стас и плотно сжал губы. Влада уже знала: если Стас, сказав что-то, вот так плотно сжимает губы, спорить с ним бесполезно, все равно сделает по-своему. И впервые за время их вынужденного знакомства она обрадовалась этой твердой розовой полоске.
Влада набрала номер, сказала маме, что помирилась со Стасом, они сейчас гуляют, а домой она вернется позже, и, отключив телефон, обнаружила, что Стас целует и гладит свою «подушку», норовя добраться до самых укромных мест.
— Ты что, уже отдохнул?
— Я опять по тебе соскучится…
Вернувшись домой, Влада с аппетитом поужинала, сообщила маме, что Стас, оказывается, провожал ее издали каждый раз, когда она шла домой пешком, а сегодня защитил от трех пьяных парней, за что и был вознагражден длительной прогулкой.
— Которая здорово подняла тебе настроение, — лукаво улыбнулась мать.
— Но это не значит, что завтра мы снова не поссоримся, — не стала отрицать очевидного Влада.
— Ты могла бы пригласить его к нам в гости, в любой день, — предложила мать. — А я приготовила бы вам чего-нибудь вкусненького.
— Будет себя хорошо вести — приглашу. А теперь извини, мне некогда. Завтра химия, а у меня там еще и конь не валялся.
Мать усмехнулась, и Влада, покраснев, удалилась в свою комнату.
«Зато он повалялся в другом месте», — подумала, наверное, мать и была права.
Зазвонил телефон, Влада сняла трубку.
— Это ты, Твикс? — услышала она знакомый голос. В трубке щелкнуло — мать сняла трубку на параллельном телефоне, в отцовском кабинете.
— Мам, это меня! — крикнула Влада и, дождавшись второго щелчка, ответила: — Я больше не Твикс. Оставьте меня в покое!
— С удовольствием! Но прежде расскажу «шестеркам» Заварухи, кого им надо благодарить за его гибель. Их перестреляли уже около дюжины, и конца этому пока не видно. А знаете, что они за это с вами
