Там, где начинается подъём на Тигровый перевал, дорога, ведущая в уссурийские дебри Сихотэ- Алиня, пробежав по мосту через Листвянку, круто взбегает на сопку Жемчужную. Вдоль дороги приткнулся к тайге Партизан - поселок лесорубов и охотников, шишкарей, пчеловодов и корневщиков. В предрассветной дымке смутно угадывались заснеженные крыши бревенчатых домов. В этот ранний зимний час кто-то уже топил печь, и в чистом морозном воздухе пахло дымком. В тишине таёжного утра, ещё не тронутого розовыми красками зари, далеко были слышны гудения машин в гараже леспромхоза, скрип чьих-то торопливых шагов, звон пустого ведра у колодца.

   Партизан просыпался...

   У крайней избы остановился 'Лэнд-Крузер'. Почуяв чужого, в конуре завозился хозяйский пёс, лениво затявкал.

   -- Шарик! Ты чего разгавкался, своих не признал?

   Собака загремела цепью, выбираясь из будки, виновато завиляла хвостом. В окне вспыхнул свет, стукнула щеколда в сенях. За дверью потоптались на скрипучих половицах, и сонный голос спросил из темноты:

   -- Никак ты, Сергей?

   -- Открывай, Егорыч!

   -- Один? Али ишо с кем?

   -- Да спит в машине дружок. Укачался малость. Свой парень.

   -- Ну и нехай спит. Меньше лишних глаз - оно по нонешним временам надёжнее. Проходи в хату. Сейчас я на стол соберу...

   -- Зря беспокоишься, Егорыч. Ненадолго я, -- запротестовал гость, увидев, что старик-хозяин забренчал посудой. - По пути на Тигровый завернул к тебе... Дай, думаю, погляжу, как живёшь-можешь...

   -- Живу, слава Богу, себя не обижаю. В магазинах-то нонче вон как всё дорого стало. А мне хошь бы што. И масло, и сахар, и колбасу, фрукты всякие беру, сколь душа пожелает. И сникерсы там разные, и щиколады загранишные. За деньги-то сейчас, сам знаешь, и живой воды купить можно. 'Джип' хочу взять, да соседи больно косо глядят на мой достаток. Намекают, дескать, спекуляцией занимаюсь, не трудовые доходы получаю.

   -- Отстал ты от жизни, Егорыч. Кого бояться? Теперь нет спекуляции, а есть коммерция. И всякое дело называется бизнес. Да и менты сюда носа не кажут. Так что наплюй на соседей и разотри. Что раньше было нельзя - теперь можно. Бизнес у тебя, понял?!

   Егорыч повеселел, выложил на стол копчёное сало, наполнил кружки медовухой и, как бы невзначай, спросил:

   -- Привёз чего?

   -- Я старых друзей помню...

   Сергей расстегнул карман меховой куртки, вынул пачку хрустящих купюр, небрежно бросил на стол.

   -- Твои премиальные за проданные шапки!

   Егорыч неторопливо пересчитал деньги, довольно хмыкнул и положил за дверцу буфета. Придвинул кружку с медовухой гостю.

   -- Душистая, с пенкой, попробуй... Из тех колонковых шкурок, что давеча ты привозил, четыре шапки сшил. Медвежью шкуру тоже выделал. Можешь забрать.

   -- А тигровую?

   -- Мездры на ей много. Скоро не управлюсь.

   -- Поторопись. Покупатели есть. Хорошие бабки дают. Баксами заплатят...

   -- Чаво? Чем заплатят?

   -- Долларами, говорю, обещают рассчитаться за киску.

   -- Ладно, к тоей среде готова будет. А с пушниной плоховато дело. Выдру раскроил, сегодня шить зачну. Ишо барсучья шкурка лежит. Сошью - и всё, больше нетути, -- развёл руками Егорыч. -- Рази што кроличи начать шить пока?

   -- Колонковые принеси, работу оценю.

   Егорыч проворно сбегал в чулан, вернулся с рыжими женскими шапками. Умело взбил их, покрутил на растопыренных пальцах.

   -- Хороши, а?

   -- Мастер! И фасон модный! Тебе не пчеловодом в тайге, а портным быть в ателье мод!

   -- За голый оклад? -- рассмеялся Егорыч, показывая не знавшие зубной щётки зубы. -- Без твоих премиальных? Нашёл дурака!

   -- Не переживай, безработным не останешься. Такой товар сгодится?

   Сергей распахнул куртку, достал из-под неё связку соболиных шкурок. Егорыч жадно схватил, встряхнул, и серебристая волна пробежала по мехам, нежно переливаясь из дымчато-голубого в золотисто-чёрный.

   -- Ох ты-ы!

   -- С выдрой повремени... Соболями займись. К воскресной барахолке постарайся сделать. В посёлке спокойно? Насчет моей охоты в здешних местах никто не возникает?

   -- Три дня назад охотовед Павловский прикатывал. И участковый с им... Энтот... Мордвинов. Выпивали у меня...

   -- О чём говорили? -- насторожился Сергей.

   -- Павловский грозился рейд провести. Дескать, всё одно заловлю того, кто браконьерит на Тигровом...

   -- Понятно, Егорыч. Учтём. Есть у меня крутые парни. Обломают охотоведа. Ты-то как? Шастаешь с капканчиками по тайге?

   -- Да куды мне? -- усмехнулся пчеловод. -- Ноги болят. Обувки путёвой охотницкой нет. А в катанках далеко ли пойдёшь? Так, кады и схожу побелковать...

   Хозяин услужливо придвинул Сергею бутыль с медовухой.

   -- Ишо по кружечке?

   -- Нет, лишок будет, -- отодвинул кружку ночной гость. - К восходу солнца на Тигровом быть надо...

   Егорыч затворил за гостем дверь, вытащил из шкафа привезённые Сергеем деньги, с удовольствием переложил в тайник.

   ...Нарушив царственный покой тайги, рявкнула автомобильная сирена.

   -- Просыпайся, приехали! -- крикнул товарищу Сергей. - Кое-как забрался на перевал. Чёртовым его лучше назвать, а не Тигровым. Дальше дороги нет, придётся пёхом добираться. Ну, да ничего, старик! Воздухом подышишь. Свежак здесь! Не то, что в вашем закопчённом Новосибирске! Вперёд, старик! За мягким золотом! Клондайк перед нами!

   Сидящий справа человек выкарабкался из машины. Зябко поёживаясь, огляделся. С высоты