– Не будет, – с легким налетом презрения ответил мальчик.

– Билли, ты должен идти домой. – Мара заставила себя проявить твердость.

Но Билли упрямо сложил руки на груди и заявил:

– Я не хочу.

– Глупости, – строгим тоном ответила Мара. Опыта общения с особо упрямыми работниками ей было не занимать. – Молодой человек, вы сейчас же пойдете домой.

– Но…

– Я сказала, сейчас же!

Чтобы остановить протесты мальчика, Натаниэль положил ему руку на плечо и наклонился. Достаточно громко, чтобы слышала Мара, он прошептал ему на ухо:

– Ты знаешь, Билли, когда женщина начинает говорить таким тоном, с ней лучше не спорить. Все равно проиграешь.

Билли удивленно поднял голову и посмотрел Натаниэлю в глаза.

– Моя мама говорила так же, когда заставляла меня есть горох, – спокойно ответил он.

Натаниэль в ответ кивнул и посмотрел на Мару хитрым взглядом.

– Ну тогда ты понимаешь, что я имею в виду.

– Да, сэр, – ответил мальчик.

Мара нахмурилась и обоим показала на дверь, стараясь напустить на себя как можно более строгий вид:

– Идите!

– Да, мэм, – ответил Натаниэль, вставая и протягивая Билли руку.

– Да, мэм, – эхом отозвался мальчик, беря за руку Натаниэля и следуя с ним к пожарному выходу.

Натаниэль открыл дверь, и они вышли на площадку. Чейз обернулся и немного постоял, глядя на Мару.

– Ждите здесь – я приду, и мы пойдем вместе. Одна не возвращайтесь.

– Хорошо, – ответила она и, уже подойдя к самой двери, прошептала: – Если его отец дома, можно нарваться на неприятности; не заходите с ним.

– Волнуетесь обо мне? – с усмешкой спросил Натаниэль. Мара действительно волновалась, но ни за что бы не призналась.

– Я волнуюсь за Билли.

– О… – почти разочарованно протянул Натаниэль. Она смотрела, как Натаниэль вместе с Билли спускался по лестнице. Натаниэль шел первым, а мальчик – за ним. Дождь прекратился, и луна, выйдя из облаков, освещала им путь. Мара еще долго смотрела, как две фигуры – высокая и низенькая – двигались по переулку в сторону улицы.

– Натаниэль? – уже издалека расслышала Мара в безмолвии ночи.

– Да?

– Если миссис Эллиот говорит со мной так, значит, она любит меня?

– Да, Билли, думаю, что любит.

– Я рад.

Мара улыбнулась.

– Я тоже рада, Билли, – произнесла она совсем тихо и прикрыла дверь.

Прислонившись к ней, она удовлетворенно вздохнула, начав массировать себе шею. Она закрыла глаза, вновь вспоминая волшебные прикосновения пальцев Натаниэля.

Удивительная вещь – массаж. Головная боль ушла. Мара могла поклясться, что никогда еще не чувствовала себя лучше.

Недели бежали своим чередом. Мара проводила много времени с Натаниэлем в цеху, помогая налаживать работу. Сырье и готовые части начали поступать на фабрику в середине октября, и Натаниэль настаивал на том, что она нужна здесь, в цеху окончательной сборки.

О той ночи, когда Чейз массажем снял Маре головную боль, ни Чейз, ни Мара больше не обмолвились ни словом. Однако память все чаще возвращала Мару к той ночи. Когда Натаниэль говорил с рабочими, он жестикулировал, и иногда эти движения напоминали ей о том чудесном массаже. Когда во время работы он ослаблял воротничок, Мара вспоминала, как он развязывал завязку у нее на шее. Сладкие воспоминания вновь относили ее к той ночи. Ей хотелось, чтобы Натаниэль снова прикоснулся к ней. «Если бы только…» – иногда шептала она.

Но всякий раз, когда Мара осознавала, что она грезит наяву, ее охватывал страх. Ужасный страх, что она влюбится в Натаниэля.

Билли стал завсегдатаем на фабрике, и Мара в душе была даже рада, что он отвлекает ее от неприятных мыслей. Мальчик выполнял ее поручения. Он помогал и тем, что играл в игрушки, называя это гордым словом «исследование», а затем давал Натаниэлю и Маре свое непредвзятое мнение.

Мара привыкла к присутствию Билли, но тяжело переживала его отказ ходить в школу. Возможно, она