положиться – и очень хороший лгун.

– А ты? Тоже очень хороший лгун?

Сердце у него замерло, но он заставил себя взглянуть на нее:

– Что ты хочешь сказать?

Она склонила голову набок, изучая его.

– Когда мы вернемся в гостиницу, нам могут задать вопросы, нужно что-то придумать. – Она с сомнением смотрела на него. – Ты сможешь?

Он сделал честное лицо и наклонился к ней:

– Я постараюсь быть убедительным.

Обеспокоенность исчезла с ее лица.

– Хорошо. Эти правила о непременном сопровождении невероятно глупые, а тетя Эдит строго их соблюдает. Но нам ведь нужно хоть немного побыть наедине, если уж появилась возможность.

– Охотно соглашаюсь. – Его взгляд скользнул по выступающей части ее лифа, улавливая контуры грудей под хлопковой тканью. Одного этого было достаточно, чтобы он возбудился и начал воображать ее бледно-розовые ареолы и маленькие торчащие соски. Он достаточно хорошо знал Пруденс и был уверен, что на ней слои и слои нижней одежды. Чтобы коснуться ее кожи, ему придется пробиваться через ярды муслина, развязывать атласные ленты, расстегивать серебряные крючочки и обтянутые тканью пуговицы, стягивать кружевные подвязки и шелковые чулки… Когда он подумал о стягивании одного за другим этих предметов одежды, его тело начало гореть. Он отложил в сторону удочку, придвинулся ближе и нырнул под поля шляпки Пруденс, чтобы поцеловать ее.

– Рис, – взмолилась она, оглядываясь, – я не это имела в виду.

– Не это? – Он забрал у нее удочку. – Мы здесь одни, а ты хочешь даром тратить время?

Она покраснела, но рассмеялась, когда он нагнулся над ней, чтобы положить удочку:

– Ты опасный человек.

– Да, – согласился он и быстро поцеловал ее в губы. Потом он вынул булавку, державшую шляпку, и снял ее. – Я предупреждал тебя об этом.

Украшенную эмалевым узором булавку он бросил внутрь шляпки. Поцеловав Пруденс, он обхватил ее за плечи и попытался повалить на траву. К его удивлению, она сопротивлялась, и он остановился.

– Что-то не так?

– Мы не можем, – запротестовала она и покраснела еще больше. – Средь бела дня.

– Это не остановило нас раньше. – Его слова, судя по всему, не убедили ее, он понял, что потребуется приложить усилия, и покрыл поцелуями ее лицо. – Почему же мы должны остановиться сейчас?

– Но… раньше… в Уинтер-Парке… у нас было укрытие. – Ее щеки пылали, но он не собирался позволить ее девичьей скромности помешать занятиям столь приятным, как любовные ласки в траве. Он запустил руку в ее волосы, осторожно наклонил набок ее голову и стал целовать шею выше воротника блузки. – Кроме… того, – продолжала она, упираясь руками в его грудь, словно собираясь оттолкнуть его, – я хотела, чтобы мы побыли одни не для этого. Я хотела, чтобы мы поговорили.

– Поговорили? – Он испугался, губы его замерли у ее шеи. – О чем?

– Ни о чем особенном. Я подумала, нам надо лучше узнать друг друга.

Он поднял голову, уверенный, что ослышался.

– Ты хочешь сказать, что мы послали Фейна в деревню за удочками и прочим снаряжением, придумали алиби, объясняющее наше отсутствие твоим тете и дяде, и пришли сюда разными путями для того, чтобы вести разговоры?

– Да. Мы знакомы совсем недолго, и нам надо больше узнать друг о друге.

У Риса не было желания вести разговоры, он намеревался куда приятнее провести время. Но ему стало ясно, что прежде чем он сумеет склонить ее к своему взгляду на вещи, надо поговорить, а также использовать свои способности убеждать.

Он снова наклонился, чтобы поцеловать ее в шею, и свободной рукой взялся за ее маленький галстучек.

– Почему бы тебе не объявить тему? – предложил он, начиная расстегивать воротничок и проводя по шее языком.

Она зашевелилась, и, когда заговорила, ее голос выдал неровное дыхание, что ободрило его.

– Рис, что должна делать герцогиня, только подробно?

Его пальцы скользнули в распахнувшуюся блузку, оказавшись у края кружевного корсетного лифа. Ее кожа была на ощупь как теплое молоко.

– Что бы ты хотела знать?

Она слегка оттолкнула его – настолько, чтобы видеть его лицо.

– Когда я стану твоей женой и герцогиней, я хочу все делать правильно. Только не знаю как. – Ее темные брови слегка нахмурились. – Мне ужасно не хотелось бы совершать промахи.

Она выглядела такой озабоченной, что он не мог не рассмеяться.

– Дорогая, большинство герцогинь очень похожи на большинство герцогов. И маркизов, и графов, и так далее. Мы ничего не делаем. Мы ужасные бездельники и заняты тем, что даем или посещаем сказочные приемы, спуская свои состояния, если они есть, едим слишком жирную пищу, пьем слишком много