Рис помедлил, сунул руку во внутренний карман сюртука, достал карандаш и одну из своих визитных карточек. Он нацарапал несколько слов на обратной стороне карточки, вернул карандаш на прежнее место и ускорил шаги, чтобы догнать мисс Абернати и ее кузена. Карточку зажал в ладони в ожидании удобного момента.

Роберт терпел Ван Гога и других мастеров примерно полчаса, затем он вынул из кармана часы и сказал:

– Пруденс, времени осталось немного, а я обещал Эдит непременно вернуться к пяти часам. Нам пора.

– Уже время чая? – спросил Рис. – Боже, как летит время! Я тоже должен спешить. – Он повернулся к Пруденс: – Вы извините меня?

– Конечно. Было приятно встретиться с вами, ваша светлость. Как всегда. Я надеюсь… – Она заколебалась, затем выпалила: – Надеюсь, мы еще увидимся.

– Я тоже надеюсь на это, мисс Босуорт. – Он взял ее руку, стараясь вложить в ладонь записку. Догадавшись, что он делает, она от удивления широко раскрыла глаза, а он, прежде чем склониться над ее рукой, подмигнул. – И надеюсь, это скоро произойдет.

В тот самый момент, когда он выпустил ее руку, пальцы ее сомкнулись вокруг карточки, и она тут же сунула руку в карман своей юбки. Удовлетворенный, Рис пожелал обоим всего хорошего и ушел.

На улице его ждал камердинер.

– Сходите за моей каретой, Фейн. А после, – добавил он неожиданно для себя, заставив остановиться уходившего слугу, – я попрошу вас еще кое-что сделать для меня.

– Сэр?

– Мистер Федергилл имеет обыкновение первого числа каждого месяца приезжать из Суссекса в Лондон. Узнайте почему, и, конечно, незаметно. И еще я хочу, чтобы вы проследили за ним в течение следующих нескольких дней. Замечайте, куда он ездит и что делает.

– Очень хорошо, сэр.

Фейн ушел, а Рис в ожидании кареты принялся размышлять о событиях этого дня. Он был совершенно удовлетворен выбором наследницы, потому что, несмотря на ее уверения, она прелестна и мягкосердечна. Она доверчива, способна прощать и в глубине души тяготеет к греху. Все это ему на руку.

Да, решил он, садясь в карету, повести мисс Абернати к алтарю будет совсем не трудно. Улыбаясь, он откинулся на подушки. Все равно, что отнять у ребенка конфетку.

Она соблазнительна. Пруденс смотрела в пространство и улыбалась про себя, не обращая внимания на роскошную обстановку чайной комнаты «Савоя», не принимая никакого участия в разговорах вокруг. Она могла думать только о том, что случилось днем. Ни один мужчина никогда не называл ее соблазнительной.

И он тоже был взволнован: чего стоят сведенные брови и гневные огоньки в его глазах! По телу ее пробежала дрожь, она вздохнула и закрыла глаза, припоминая замечательное ощущение, когда его пальцы касались ее щеки. А трепет, который она испытала, когда он обвил рукой ее талию и притянул к себе! Никогда в жизни с ней не происходило ничего более романтического. От одной мысли о его мускулистом теле, прижавшемся к ней с такой ошеломляющей интимностью, она краснела и по спине начинали бегать мурашки.

И еще записка. Как мило с его стороны сунуть ей в руку записку прямо под носом у Роберта! Хотя это случилось больше часа назад, у нее все еще не было возможности прочитать ее, потому что Роберт ни на минуту не спускал с нее глаз. Из Национальной галереи они отправились прямо в «Савой», и он сразу проводил ее в чайную комнату, где их уже ждали Миллисент, Эдит и Стивен.

– Пруденс, дорогая, вы не рады?

– Что? – Услышав свое имя, она вздрогнула и выпрямилась. – Я задумалась, тетя Миллисент. – Она старалась вникнуть в разговор. – Что вы сказали?

– Я раздобыла приглашения на благотворительный бал к леди Эмберли, который состоится через два дня. Я считаю, это большая удача, – сказала Миллисент, безуспешно стараясь говорить сдержанно и с достоинством. – Бал этот одно из главных событий сезона, и большинство приглашений давно роздано. Но вам, кажется, неинтересно.

Ей было бы очень интересно, если бы герцог Сент-Сайрес собирался быть на нем, но если она спросит об этом, ни к чему хорошему это не приведет. Пруденс все время думала о записке, ощущая ее так, будто записка прожигала дыру в кармане. Ожидание становилось невыносимым.

– Мне так жаль, – пролепетала Пруденс и прижала пальцы колбу, – но у меня ужасно заболела голова. Мне лучше пойти в свой номер и немного полежать, если вы не возражаете.

– Конечно, дорогая. – Эдит отставила чашку, с беспокойством вглядываясь в нее. – Иди. Ты ведь не хочешь пропустить сегодняшний спектакль.

Стараясь показать, что ее мучает головная боль, Пруденс улыбнулась каждому из присутствующих слабой улыбкой и вышла из комнаты, удерживая себя от того, чтобы не кинуться бежать к лифту.

– Четвертый этаж, пожалуйста, – сказала Пруденс мальчику-лифтеру, и не успела железная решетка двери закрыться, как она полезла в карман. Лифт дернулся и пришел в движение, а вместе с ним запрыгало в груди ее сердце, когда она прочитала слова, написанные герцогом.

Я должен увидеть вас снова. Встретимся на Ринмонд-Стейшн. Завтра в полдень.

Пруденс взвизгнула от радости и поймала на себе удивленный взгляд мальчика-лифтера. Она усмирила свое ликование, с тем чтобы со спокойным видом выйти на четвертом этаже. Но как только лифт скрылся из