– Она была швеей, мой дорогой. Но она также незаконная дочь Генри Абернати. Уверена, вы слышали про универсальные магазины Абернати?

Рис решил подыграть ей:

– Откуда у вас такие сведения?

– Я своими глазами видела эту девушку у мадам Марсо сегодня днем.

– Неудивительно. Она работает у мадам Марсо.

– Что меня удивляет, Сент-Сайрес, так это откуда нам известно, какая швея на какую портниху работает.

Он улыбнулся:

– Я всю жизнь посвятил изучению женских нарядов.

– Несомненно, учились, как быстрее избавлять от них, – сухо возразила Кора и, не дав герцогу шанса ответить, продолжила: – В любом случае девушка была в салоне не для того, чтобы работать, поверьте мне. Она со своей тетей выбирала платья, и мадам так хлопотала вокруг нее, как мне еще не приходилось видеть, изо всех сил старалась, чтобы девушка осталась довольна. С ними была моя подруга, леди Марли, – она немного знакома с тетей наследницы и знает их кузена – сэра Роберта как-его-там. Он, кажется, баронет. Как бы то ни было она представила меня, и позже, когда девушка уже уехала, рассказала мне ее историю. – Кора наклонилась к Рису, горя желанием поделиться последними лондонскими сплетнями: – Генри Абернати, отец девушки, не всегда был богачом. Изначально он был йоркширским фермером по фамилии Босуорт, и у него был роман с дочерью местного сквайра.

– Как безнравственно с его стороны!

– Очень безнравственно. – Кора придвинулась ближе и зашептала: – Девушка забеременела.

– А-а… Нашей наследницей, полагаю? – Когда Кора кивнула, он продолжил: – Я так понял, что у сквайра не нашлось наследства для своей беременной дочери?

– Вот именно. Доход от земли сквайра Федергилла составлял не более нескольких сотен в год. Поэтому вместо того, чтобы поступить как честный человек и жениться, Босуорт бежал в Америку и женился там на некой женщине из Нью-Йорка, у которой водились денежки.

– Умная бестия, – понимающе сказал Рис.

– Мать нашей наследницы рано умерла, и девушка стала жить в семье дяди. Дядя, сын сквайра, унаследовал его имущество, но все же семья была в трудном положении, и девушка приехала в Лондон, сняла квартирку и начала сама зарабатывать себе на жизнь, став швеей.

– Звучит как роман, написанный женщиной.

– Верно. Но в наше время очень многие девушки поступают подобным образом. Их еще называют холостячками. Презрительное прозвище. Как бы там ни было, ее отец в Америке разбогател на этих своих универсальных магазинах. Недавно он умер, оставив завещание, по которому все отходит этой девушке.

Рис скрестил пальцы.

– И сколько это, Кора?

– Ежегодный доход, говорят, составляет более миллиона фунтов в год.

Пораженный, Рис с трудом сглотнул.

– Боже мой! Даже я затруднился бы потратить такую пропасть денег.

– Но есть одна загвоздка. Она может заинтересовать вас, дорогой мой. Чтобы получить наследство, девушка должна выйти замуж.

В воображении Риса возникли большие карие глаза, смотревшие на него с явным обожанием, Уныние, в котором он пребывал, начало рассеиваться. Он снова поднес к глазам бинокль, чтобы бросить еще один взгляд на мисс Босуорт-Абернати, и на этот раз нашел ее еще более соблазнительной.

– Более миллиона фунтов в год, говорите? – пробормотал он. – Представить трудно.

Пруденс не была уверена, что ей нравится опера. Ей, как и всем, нравились популярные веселые оперы Гилберта и Салливана, но то, что она слушала сегодня, не было похоже ни на одну из них. Эта опера была мрачной, тяжелой, какой-то надрывной. Антракт принес облегчение.

Когда занавес скрыл сцену и зажегся свет, Пруденс подалась вперед и стала рассматривать открывшуюся перед ней картину. Между хрустальными канделябрами, сверкавшими электрическим светом, в роскошных ложах сидели элегантно одетые леди и джентльмены.

Так вот как живут богатые люди, думала она в изумлении. Было все еще трудно поверить, что теперь она одна из них. Вот уже два дня она жила в «Савое», спала в роскошной белой с золотом спальне, на простынях, которые меняли каждый день. Она ходила в шелках, обедала в лучших ресторанах, покупала драгоценности и разъезжала по Лондону в карете с красными кожаными сиденьями, нанося визиты, как выражалась тетя, «тем, кому нужно». Несмотря на это, Пруденс продолжало казаться, что все это происходит не с ней.

Публика внизу двинулась в фойе, и Пруденс решила сделать то же самое.

– Пойду пройдусь, – сказала она и встала с места. Тотчас все ее родственники тоже поднялись с мест.

– Превосходная мысль, кузина, – сказал Роберт, подавая ей руку. – Нам всем нужно поразмять