отрицательно покачала головой. Та часть ее жизни осталась в прошлом. Страница перевернута. Начинается новая глава, и все, что принадлежало предыдущим, должно быть на время забыто.

— Не надо никаких сообщений, — тихо подтвердила свой жест Алексис. — Я уверена, что они знают о том, что меня взяли на борт и что я жива. И еще, месье Лафитт, — сказала она, помолчав, — хорошо бы вам немедленно лечь на курс. Меня предупредили, что второй корабль скорее всего ваш, а тот, на котором мы сейчас находимся, был вами, как бы помягче сказать, присвоен. Кое-кто на борту «Гамильтона» может передумать и пуститься за вами в погоню.

Лафитт лучезарно улыбнулся и слегка поклонился.

— Я польщен, мадемуазель. Зная о том, кто вас может встретить, вы все же решились почтить меня своим присутствием. Но почему-то мне кажется — продолжил он с едва уловимой насмешкой, — если этот американский «Гамильтон» и решился бы пуститься в погоню, гнаться он будет не за мной.

Лафитт развернувшись, вышел, но перед тем как уйти, все же успел заметить удивление в глазах этой симпатичной кошечки.

Алексис порылась в вещах Самуэлса и не нашла ничего подходящего. Тогда, сбросив с себя мокрую одежду, она завернулась в простыню. Зубы ее лязгали от холода. Не успела она задрапироваться, как в дверь постучал Лафитт. Быстро разложив свои вещи для просушки на скамье, Алексис пригласила его войти.

— Ах, Алекс, — пробормотал Лафитт, любуясь ее подсвеченной солнцем изящной фигурой в белом одеянии наподобие римской тоги, — вам очень идет классический стиль. Простыня — весьма подходящий убор для первого свидания.

Лафитт, которому едва исполнилось тридцать, любил жизнь и умел ценить в ней то, что стоило любить.

Приготовившись дать отпор, Алексис резко обернулась, но тут же поняла, что он всего лишь дразнит ее. Приподнятые темные брови придавали лицу Лафитта насмешливое выражение, вполне оправдывавшее его тон. Глаза пирата слегка поблескивали, но свет, струящийся из них, не был резок. Смотреть в них было так же приятно, как приятно любоваться морем.

Лафитт был не намного выше Алексис и неширок в кости. Глядя на этого изящного красавца, трудно было поверить, что он и есть гроза Карибского бассейна. Алексис подумала, что ей вскоре предстоит стать в определенном смысле его коллегой, и вдруг поняла, что она, сама не желая того, будет нагонять на людей такой же страх. Отчего-то эта мысль показалась ей забавной, и она рассмеялась.

— Я вовсе не желал вас насмешить, — откликнулся Лафитт. — Вы делаете мне комплимент.

— Просто вы оказались не таким, каким я вас представляла, — пояснила Алексис, усаживаясь в кресло.

— Да и вы не того сорта рыбка, что обычно ловится в этих водах, — парировал Лафитт, садясь напротив, и, сложив на груди руки, добавил: — Полагаю, что настало время вам поведать историю своего появления. Пока для меня в ней слишком много загадочного.

Лафитт внимательно смотрел на нее, не переставая слушать. Каждый из них жаждал мести, и в причинах, побуждавших их обоих делать это, было много общего.

Алексис вкратце рассказала Лафитту о ее доме на Тортоле, о причинах, по которым она там оказалась, о смерти Пауля и ее приемных родителей и о том, какую роль во всем этом сыграл Траверс. Лицо Лафитта помрачнело, когда Алексис упомянула, что ей пришлось пережить порку. Она неправильно поняла этот взгляд и предложила Лафитту посмотреть на ее спину.

— В этом нет необходимости, — спокойно ответил он. — Я способен распознать, где правда, а где ложь, не требуя вещественных доказательств.

— Значит, вы исключение из общего правила.

— Вы тоже исключение, Алекс. Я не верю, что вы способны солгать.

Алексис улыбнулась.

— Мне не хочется вас разочаровывать, но, если вы хотите знать, я умею скрывать правду.

Лафитт, казалось, понял ее и остался удовлетворен этим замечанием. Алексис продолжила рассказ. Мало-помалу ей становилось ясно, как этот моряк, во многом являвшийся полной противоположностью Клоду, мог командовать людьми столь же легко.

— Меня принесли на корабль, когда я была без сознания, капитан «Гамильтона» Клод Таннер и его первый помощник Джон Лендис. Они собирались доставить меня в Вашингтон, где я могла бы получить квалифицированную медицинскую помощь. Но я поправилась сама, без врачей. Однако в просьбе вернуть меня на Тортолу мне было отказано.

Когда Алексис рассказывала, как она работала на Клода, не пропустив и то, как забралась на бом- брам-стеньгу в платье, Лафитт веселился от души. Потом она упомянула о том, как Клод случайно ранил ее во время фехтования и как Гарри и Майк учили ее стрелять.

— Капитан «Гамильтона» знал, что я хочу покинуть его корабль и воспользуюсь для этого любой возможностью. Команда была на моей стороне, поэтому никто не стал мешать мне, когда они увидели, что я готова прыгнуть за борт.

Лафитт понимающе кивнул.

— А где был капитан Клод, когда вы прыгнули в воду? Неужели он все-таки изменил свое решение?

— Мне пришлось его убедить.

— Вот оно, сокрытие правды? — чуть прищурившись, спросил Лафитт.

— Я стукнула его рукояткой пистолета по голове, и он упал без сознания. — Голос ее был мягок, но взгляд жесток как никогда.

— Вы очень решительная женщина, Алекс, — заметил Лафитт.

Пират понимал, что она чего-то недоговаривает, но пока мог только догадываться, что именно. Он получил ответ на свой вопрос быстрее, чем ожидал.

— Я слышу об этом не в первый раз, — тихо сказала Алекс.

— И кто вам это говорил? Капитан «Гамильтона»?

В глазах Алексис сверкнули отблески золотого льда. Мгновение — и она овладела собой.

— Да, и капитан Клод, и другие. Тон, которым вы задали свой вопрос, показался мне несколько… Вы хотите узнать, было ли что-то между мной и капитаном?

— Вы сами мне сказали, что он вас не отпустил бы. Разве этого мало?

Лафитт улыбался, глядя на нее своими насмешливыми глазами.

— Не отпустил бы, потому что считал, что я не сознаю степени опасности, когда говорю о том, что хочу найти Траверса, — быстро нашлась Алексис.

— Если он говорил вам именно эти слова, что же… Он тоже скрывал правду. Потому что, если он не понимает, что вы точно знаете, чего хотите, он дурак.

Лафитт с удовольствием наблюдал за тем, как брови Алексис поползли вверх.

— Или, — заключил Лафитт, — он вас очень любит.

— Капитан Клод любил меня, месье Лафитт. И он не дурак. В конце концов, — еле слышно продолжила она, — он доказал мне свою любовь единственным приемлемым для меня способом. Он позволил мне ударить себя и воспользоваться возможностью убежать.

— Вы в этом уверены?

Алексис кивнула.

— И все же вы решились, — тихо сказал Лафитт.

— Была минута слабости. Сразу после. Я задержалась для того; чтобы попрощаться.

Лафитт продолжал молча смотреть на нее. Насмешливая улыбка исчезла. Значит, он понял. Алексис решила, что пора перейти к делу.

— Больше мне нечего сказать. Убежав с одного корабля, я оказалась на другом в похожем положении.

— Разве, Алекс? Я не собираюсь делать из вас пленницу. Вы моя гостья. В противном случае я не стал бы брать вас на борт.

— Вы вернете меня на Тортолу?

Голос Алексис зазвенел: она и не собиралась скрывать, как надеется на да Лафитта.