сопротивляться.

Алексис успела позабыть о присутствии Лафитта, когда он, не замечая того, с силой сжал ей плечо — Траверс глубоко вонзил клинок в бедро Таннера. Алексис была даже благодарна Лафитту за причиненную ей боль, потому что она на мгновение отвлекла ее от созерцания того, как намокает от крови одежда Клода.

К счастью, Клод сумел сохранить равновесие. Опираясь на здоровую ногу, он предпринял еще одну атаку и оттеснил Траверса к двери. Битва перешла в вестибюль, куда за дерущимися пришлось последовать и зрителям. При этом, заметив, что Алексис не в силах идти сама, Лафитт быстро подхватил ее на руки и вынес из гостиной.

Тем временем, оказавшись прижатым к перилам широкой лестницы, Траверс решал, подниматься ли ему вверх или спускаться вниз. И тут Клод, воспользовавшись секундным замешательством, использовал наконец предоставившуюся ему возможность. Сделав быстрый, как молния, взмах шпагой, он вонзил лезвие глубоко в грудь Траверса.

Траверс повис на перилах, шпага выпала у него из рук и с громким звоном покатилась по до блеска натертому полу. Однако капитан был еще жив. Схватив обеими руками клинок, торчащий у него из груди, он вытащил его, прожигая Клода горящим ненавистью взглядом, и сделал последнюю отчаянную попытку достать противника его же оружием. Однако Клод успел вовремя отступить, и окровавленная шпага упала к ногам победителя.

— Вот теперь и за Пауля, — тихо сказал Клод, глядя, как Траверс, пытаясь выпрямиться, не удержался и покатился вниз по ступеням.

Лафитт отпустил Алексис, и она побежала к Клоду, встретившему ее распростертыми объятиями. Казалось, для нее все перестало существовать: она не видела ни трупа Траверса, ни стоявших у подножия лестницы братьев Лафитт… Поцелуй Клода вдохнул в нее жизнь, и Алексис позабыла о том, что пережила в течение последних трех дней, запертая в трюме британского фрегата. Она забыла обо всем, кроме своей любви.

— Твоя нога, — проговорила она, уткнувшись Клоду в грудь.

— А твой глаз? — шепнул он, целуя ее волосы.

— Это ерунда, вот твоя рука…

— Пустяки, зато твои синяки…

Со смехом Алексис оттолкнула его. Тогда Клод взял ее за руку и повел вниз мимо удивленно глядящих на них Жана и Пьера. В гостиной, повалившись на диван, Клод и Алексис смотрели друг на друга, радуясь тому, что могут так весело смеяться, и тому, что время их наконец пришло.

Клод вытер слезы, появившиеся в уголках глаз подруги, и, повернувшись к Лафитту, сказал:

— Жан! Вы так и будете пялиться на нас, будто мы парочка ненормальных, или все-таки распорядитесь, чтобы о наших ранах позаботились?

— По-моему, вы оба так замечательно себя чувствуете, что даже не смущаетесь присутствия посторонних, — заметил Жан, но тем не менее отправил Пьера за Андре.

— Что решим насчет Траверса, Жан? — спросила Алексис, когда тот, придвинув стул, сел напротив.

— Я возьму на себя ответственность за его смерть. Собственно, от меня давно ждали чего-то подобного.

— Нет! — разом воскликнули Клод и Алексис.

— Другого пути я не вижу. Мне не трудно будет защитить себя — я в своем государстве, а вас могут достать британцы. Кстати, Алексис ведь все еще считается преступницей.

— Полагаю, есть иной выход. — Алексис на мгновение задумалась. — Не могли бы вы привести сюда со «Шмеля» корабельного врача и первого помощника капитана? Лейтенанта зовут Ян Смит. Я думаю, мне удастся убедить их принять версию, которая удовлетворит и адмиралтейство, и команду корабля.

— И что вы хотите им предложить? — скептически заметил Лафитт.

— Пока не знаю. Знаю лишь, что они оба ко мне расположены. Доктор Хью Джексон готов был многим рискнуть, чтобы обо мне позаботиться.

В комнату вошел Андре и принялся промывать и бинтовать ногу Клода. Пока он работал, Алексис вкратце рассказала, что произошло на борту «Шмеля» и каким образом Смит узнал о том, кто она такая.

Внимательно слушая, Лафитт пришел к выводу, что в предложении Алексис есть резон.

— Пьер, — сказал он, — пошли кого-нибудь за этими двумя. Ничего им не говори. Мы все объясним, когда они появятся здесь.

Закончив с перевязкой, Андре принес оттоманку, чтобы Клод мог положить на нее больную ногу. Затем он обратился к Алексис.

— Чем я могу помочь вам, мадемуазель?

— О, со мной все в порядке.

— Я думаю, вам будет удобнее, если вы снимете плащ.

Но Алексис вовсе не хотелось демонстрировать им царапины на руках и груди.

— Что-то не так? — спросил Клод, видя, как она медлит.

— Да нет, я сейчас.

Алексис расстегнула пуговицу у ворота и, поднявшись, бросила плащ на стоявший рядом стул.

— Господи! Это все Траверс? — воскликнул Лафитт.

Алексис, кивнув, села.

— Пусть благодарит Бога за то, что он мертв, — сквозь зубы пробормотал Клод.

Андре сделал Алексис примочку на глаз, обработал царапины на руках и наложил мазь, но когда дело дошло до груди, он покраснел и смутился.

— Не беспокойтесь, об остальном я позабочусь позже, — благодарно взглянув на него, сказала Алексис.

Отпустив слугу, Лафитт спросил:

— За что он вас так?

— Чтобы наказать — ведь я пыталась его убить. Но теперь это уже не имеет значения. — Сладко улыбнувшись, Алексис забралась с ногами на диван и прижалась к Клоду.

— Жан, спасибо вам за то, что вы позаботились о моей команде.

— Мне было приятно это сделать для вас.

— Могу я еще немного злоупотребить вашим гостеприимством и попросить чего-нибудь поесть? Я ела последний раз… не помню сколько дней назад.

Жан вскочил на ноги.

— Почему вы раньше не сказали?

Он быстро вышел, чтобы отдать необходимые распоряжения. Клод и Алексис остались вдвоем. Клод тихо рассмеялся.

— Твой друг как-то сказал мне, что мы можем обходиться без церемоний, Алексис. Если ты хотела побыть со мной наедине, так бы и сказала.

— Я и сказала бы, если бы хотела именно этого. Но я на самом деле страшно голодна. Мне пришлось пить воду, предназначенную для купания.

Алексис пожалела о том, что проговорилась. Глаза Клода почернели от боли за нее. На мгновение он закрыл их, поглаживая ее руку, а когда открыл, боль снова ушла.

— Ты нанесла существенный удар по моему самолюбию, — с улыбкой сказал Клод.

— Ничего, ты выдержишь.

Алексис погладила его по бедру, сопровождая многозначительный жест столь же многозначительным взглядом.

— Я об этом позабочусь.

Когда Лафитт вернулся с подносом, полным еды, Алексис соскользнула на пол, устроившись у ног Клода, а поднос поставила на диван. Мужчины с заметным удовольствием наблюдали за тем, как она жадно набросилась на холодное мясо, хлеб и сыр. Она не могла и подумать, каким наслаждением было для них видеть ее после того, как оба они уже успели поверить, что потеряли ее навсегда.