Смирившись с неизбежным, он усмехнулся, покачал головой и, усевшись в кресло, начал отвечать на вопросы.

Когда допрос подходил к концу, дверь приоткрылась и в комнату заглянула Молли Адаме.

— Я несу чай и бисквиты Лидии. Она проснулась и желает видеть тебя, Натан.

Хантер кивнул.

— Дай ей все, что она захочет, Молли, и скажи, что я сейчас приду.

— А обо мне она не спрашивала? — спросил Ирландец. Молли и Натан уловили в его голосе тщательно скрываемые надежду и нетерпение.

— Нет, она просила прийти только Натана, — сказала женщина. — Поверь мне, тебе повезло, Ирландец. Если я не ошибаюсь, она намерена задать ему перцу.

— Иду, — повторил Натан. Молли исчезла, и они услышали ее тяжелые шаги. — Молли, наверное, права, говоря о намерениях Лидии. Ты едва ли понимаешь, Ирландец, что за силу ты привел в действие. Я проклинаю себя, но одержим желанием получить то, что ты предложил. Десять лет назад я удовлетворился бы участком бросовых земель.

Когда Натан вошел в комнату, Лидия уже встала с постели. По обе стороны кровати под балдахином были большие окна. Кремовые шторы на них были раздвинуты, и солнечный свет падал на деревянный пол двумя продолговатыми прямоугольниками. Комната была именно такой, какой ее помнил Натан. В одном углу находился гардероб, в другом — высокий комод, под каждым окном располагались овальные столики: один — с кувшином, тазом и стопкой полотенец, другой — с лампой и книгами. Перед камином стояло кресло-качалка, которое редко использовалось по назначению, а чаще всего служило вешалкой для брюк. На каминной полке пусто. Их дорожные сумки и чемоданы громоздились по всей комнате, но, судя по всему, их даже не открывали.

В луче солнечного света стояла Лидия. Он создал вокруг ее головы золотистый нимб, обволакивал плечи и просвечивал сквозь тонкую ночную сорочку. Лидия бросила халатик на спинку кресла-качалки и опустила руки. Она стояла, вытянувшись в струну, с таким достоинством, что эта поза сама по себе служила укором Натану.

— Я вспомнила все, — спокойно сказала она.

Он на мгновение закрыл глаза, крепко сжав за спиной кулаки.

— Я так и подумал.

— У меня нет слов, чтобы выразить тебе свое презрение, Все было ложью.

Натан молчал.

Лидия быстро взглянула в его сторону и подавила едва не сорвавшееся с губ рыдание. Мгновение спустя она попросила:

— Расскажи мне о Бригеме. Я действительно его застрелила?

— Да.

Она медленно кивнула, словно все-таки надеялась, что ответ будет другой.

— Я подумала, что это часть игры, в которую вы играли, что это уловка, с помощью которой вы хотели заставить меня думать, будто я его убила.

— Никаких уловок, — сказал Натан и, указав на раскрытые чемоданы, спросил: — Ты искала пистолет? — Она кивнула. — Я избавился от него вскоре после того, как ты обнаружила его на «Эйвонлее». Я не хотел, чтобы ты выстрелила из него в себя.

— Или в тебя?

— Такое мне тоже приходило в голову.

Не желая встречаться с Натаном взглядом, Лидия смотрела на невидимую точку над его левым плечом.

— Значит, отец Патрик не поженил нас.

— Нет. Он не стал бы.

— И все это время на борту «Эйвонлея»…

— Все было так, как будто мы женаты.

— Как будто, — невесело усмехнулась Лидия. — Но мы не были женаты.

— Нет, в то время мы не были женаты. — Натан сделал шаг в сторону Лидии.

Она яростно замотала головой и отпрянула от него.

— Не прикасайся ко мне. Я этого не вынесу. Я догадывалась, что что-то не так, но боялась узнать правду. Хорошо еще, что ты не говорил, что любишь меня. Это была бы самая мерзкая ложь.

Лидия отвернулась и подошла к окну. На лугу паслись овцы, рабочий у ворот конюшни седлал лошадей. Лидия дрожащими пальцами прикоснулась к шторам.

— Я хочу домой, Натан. Обещай, что поможешь мне уехать.

— Я не могу это сделать.

— Не можешь? Или не хочешь?

— Ладно, — сказал он. — Не хочу. Ты подумала о том, что это будет означать? Тебя ждет расследование в связи с покушением на жизнь Брига и, возможно, суд. Ты к этому готова?

Лидия побледнела, но взяла себя в руки.

— Это произошло в твоем гостиничном номере, Натан. Я пришла по твоей просьбе. Помнишь записку? Ты хотел поговорить со мной об убийстве Джинни Флинт. Я отправилась туда в надежде получить не обрывок, а свое желтое платье целиком. — Она оглянулась на Хантера, который стоял, нахмурив лоб, и задумчиво смотрел в пространство. — Никто не видел, как я вошла, и я уверена, что никто не видел, как ты вывел меня оттуда. Так что в покушении на жизнь Брига гораздо скорее заподозрят тебя.

— Ты забываешь об одном, Лидия: я этого не делал. А ты не будешь никого убеждать, что это сделал я. Это не в твоем характере. Ты никогда не переложишь на чужие плечи ответственность за свой поступок.

«Он меня хорошо знает», — уныло подумала Лидия. Она всегда считала честность добродетелью, и ей было обидно, что теперь это пытаются обернуть против нее. Она отчетливо вспомнила, как умоляла Натана помочь ей, как клялась сделать все, что угодно — даже выйти за него замуж, — лишь бы ее не назвали убийцей.

— Это была самозащита, — сказала она. Натан кивнул.

— Я знаю. Я так и сказал Ирландцу. — Несколько минут назад, поднимаясь сюда по лестнице, он поклялся себе, что скажет всю правду. Она того заслуживала. Но теперь, когда возникла угроза ее отъезда, у Натана появилось сильное искушение нарушить клятву, данную самому себе. Он понятия не имел, остался ли в живых Бригем Мур, но знал, что дума-Лидия, и мог бы этим воспользоваться. Но он этого не сделал. — Я не думаю, что ты убила его, Лидия.

— Я пыталась урезонить Брига, — продолжала она, погруженная в свои мысли. — Но он и слушать ничего не хотел.

Натан пересек комнату и остановился у нее за спиной. Он поднял было руки, чтобы взять ее за плечи, но сразу же опустил их.

— Ты слышала, что я сказал? Я не думаю, что ты его убила. Лидия резко обернулась:

— Что? Но как же его пульс… я не могла его нащупать. И было столько крови!

— Когда мы уходили, он был жив. Поэтому я послал к нему доктора Франклина, чтобы тот отвез его в ваш дом. Я подумал, что твоя мать о нем позаботится.

— У него с моей матерью была любовная интрижка, не так ли?

— Да.

— И у тебя тоже?

— О Господи, конечно, нет! Она ему поверила.

— Это уже кое-что, — сказала Лидия с горьким сарказмом. — Значит, последнее, что тебе известно о Бригеме Муре, — это то, что он устроился в доме на Ноб-Хилл и наставляет рога моему отцу.

— Этого я не знаю. Я просил доктора Франклина отвезти его туда, но мне неизвестно, сделал ли он это.

Лидия уселась на кровать, прижав колени к груди. Из-под подола ее ночной сорочки трогательно выглядывали пальцы босых ног.

— Ты мог бы позволить мне думать, будто я убила его.

— Ты могла его убить.

— Понимаю. Я все узнаю, когда напишу отцу. Но почему ты не захотел, чтобы я думала, будто убила Мура?

— Не хочу, чтобы ты оставалась здесь по ложным причинам, — сказал Натан. Он захлопнул крышку одного из сундуков и уселся на него. — Тебе не надо бояться возвращаться назад. Даже если бы ты убила Брига и состоялся суд, присяжные тебя оправдали бы. А уж если он жив, то вообще беспокоиться не о чем.

Лидия долго смотрела в глаза Натану.

— Теперь, если не возражаешь, я хотела бы побыть одна.

— Из Баллабурна дилижанс ходит один раз в сутки, — сказал он. — Сегодняшний уже ушел.

Она кивнула.

— Я знаю, что сегодня не смогу уехать, тем не менее хочу остаться одна. Мне надо подумать, что делать завтра.

Окна столовой выходили на запад. Яркие лучи клонившегося к закату солнца заливали подножия холмов золотисто-розовым светом. Ирландец восседал во главе большого стола, позади него в камине потрескивал огонь. Когда вошла Лидия, он вскинул голову и поставил на стол стакан, который держал в руке. Он слегка поклонился, показывая, что заметил ее появление.

Натан обошел стол и выдвинул для Лидии стул слева от Ирландца. Он видел, как она удивилась, заметив инвалидное кресло, тем не менее легкая улыбка на ее губах не дрогнула. Он вернулся на свое место по другую сторону стола, напротив нее.

Натан не был уверен, что Лидия присоединится к ним за вечерней трапезой, но она была здесь — свеженькая после ванны, аккуратно причесанная, смывшая с себя остатки дорожной пыли и усталости. Если не считать чуть припухших век, нельзя было даже догадаться, что она плакала. На ней было шелковое платье темно-лилового цвета, украшенное оборкой и пуговками чуть более светлого оттенка. Платье было высоким воротом и плотно облегающим лифом, отчего ее фигурка казалась особенно хрупкой. Ушки Лидии украшав золотые серьги с жемчугом, которые изящно покачивались, когда она поворачивала голову.

Натан перевел взгляд на ее руки и похолодел от ужаса: Лидия не надела кольцо.

Я рад, что ты решила поужинать с нами, — сказал Ирландец. — Молли не терпелось угостить тебя своей стряпней, особенно своим хлебом. Он только что из печки. Лидия окинула взглядом стол: баранья нога, жареные цыплята, картофельное пюре, мятное желе, соус, бобы, а также прикрытая салфеткой корзинка с горячими хлебцами. — Пахнет очень аппетитно, — сказала она. — Можно начинать?

Ирландец кивнул, ожидая, что она наполнит свою тарелку. Но Лидия опустила голову и произнесла молитву, потом наполнила его тарелку, затем тарелку Натана и, наконец свою. Занимаясь этим, она не заметила, как Ирландец и Ната обменялись взглядами, причем взгляд Маркуса выразил удивление,