забудь, что в Баллабурне у меня кровать вдвое больше этой.
— Ничего себе! Мне, пожалуй, потребуется карта, чтобы отыскать тебя там.
Они выехали из Сиднея по шоссе Парраматта на почтово-пассажирском дилижансе «Кобб и К°», который был весьма популярен в Австралии. Дилижанс был ярко покрашен и имел отличные рессоры, чтобы пассажиры не испытывали в пути слишком больших неудобств от рытвин и ухабов. Чалые лошади, впряженные в дилижанс, были хорошо подобраны и ухожены. На них были синие попоны, а упряжь тщательно отполирована и украшена синими же розетками.
Кроме Лидии и Натана, в дорогу отправились еще двенадцать пассажиров. Дилижанс мог взять и больше людей, если бы не сундуки и чемоданы Лидии. Ее смущало обилие собственного багажа, но Натана это, судя по всему, не волновало, да и другие пассажиры недовольства не выказывали.
Они направлялись в сторону Голубых гор, Большого Водораздельного хребта. Маслянистые испарения, поднимавшиеся над эвкалиптовым лесом, создавали дымку, которая придавала горам голубоватый цвет. Отсюда и произошло их название. Неприветливые земли в долинах с крутыми склонами из песчаника, которые заканчивались тупиками, долгие годы отпугивали поселенцев. Их начали заселять только после того, как исследователи обнаружили по другую сторону горной гряды великолепные зеленые пастбища.
Дилижанс «Кобб и К°» с поразительной скоростью мчался по горным дорогам. У Лидии, смотревшей в окно, не раз захватывало дух, когда казалось, что дорога обрывается в глубокую пропасть. Росли здесь главным образом душистые эвкалипты, огромные горные ясени да колючие кустарники.
Натан, наблюдая за Лидией, старался догадаться, как она реагирует на то, что видит. Видит ли она красоту этой земли или все здесь кажется ей слишком чужим? С высоты горного кряжа земля вокруг казалась рыжей пустыней, заросшей кустарником, но по мере спуска стали видны луга и речки, где было достаточно травы и воды, чтобы разводить овец и крупный рогатый скот.
— Далеко ли еще до Баллабурна? — спросила Лидия и удивилась, когда, услышав ее вопрос, некоторые пассажиры рассмеялись. Она взглянула на Натана.
— Мы уже полчаса как едем по земле Баллабурна, — сказал он.
— Почему ты не сказал мне, как здесь красиво?
Разве он не говорил? Пожалуй, она права: он говорил о том, как неприветлива эта земля, и о том, что она не прощает, если человек не знает, как ее обработать, как найти воду в необжитых районах и добыть пищу в зарослях кустарника.
— Я хотел, чтобы ты составила собственное мнение.
В Баллабурне главный дом усадьбы был расположен на невысоком холме, по склонам которого террасами спускались зеленые и золотистые пастбища. Неподалеку журчал ручей с прозрачной водой, от поверхности которого отражались солнечные лучи. Главное здание окружали заросли эвкалипта.
Баллабурн занимал несколько тысяч акров земли. Здесь имелись выпасы, навесы для стрижки овец, ветряные мельницы, артезианские колодцы, загоны для скота, дамбы, заборы и конюшни. Это была станция, где меняли лошадей дилижансы «Кобб и К °», а пассажиры могли подкрепиться. Но самым примечательным в Баллабурне был главный дом.
Бешеный Ирландец не сам проектировал его. До него дом принадлежал семейству Шоу. В 1851 году забастовавшие каторжники, работавшие здесь, освободились и бежали на шахты к югу от Мельбурна. Скот разворовали бродяги, считавшие его своей законной добычей, остальную собственность растащили диггеры, искавшие золото, и скваттеры, требовавшие свою долю. Куинси Шоу продал остатки собственности Бешеному Ирландцу и вместе с женой и пятью незамужними дочерьми вернулся в Англию.
Дом в Баллабурне был выдержан в стиле помещичьих домов сельской Англии, только в значительно меньшем масштабе. Он был двухэтажным, с широкой верандой на втором этаже и террасой на первом. Подъездная дорожка заканчивалась круглой мощеной площадкой. Окна в доме были прямоугольные, с широкими подоконниками и не закрывались ставнями. Из трех труб, клубясь, поднимался дымок, по самому краю черепичной крыши ходил ярко окрашенный вьюрок.
Дилижанс, переехав по мосту через ручей, замедлил ход и резко остановился возле входа на террасу. Как только Натан спрыгнул на землю, где-то в глубине дома раздались возбужденные возгласы. Он помог сойти Лидии. Тем временем их сундуки и чемоданы сгрузили на землю, из дилижанса, потягиваясь и разминая ноги, появились другие пассажиры, а кучер отправился на конюшню, чтобы сменить уставших лошадей.
Дверь дома распахнулась, и на пороге появилась женщина с двумя подбородками и красными, словно яблоки, щеками. Низенькая седовласая дама с глубоко посаженными голубыми глазками отнюдь не напоминала главнокомандующего, тем не менее, как успела заметить Лидия, несколько мужчин, в том числе и Натан, вытянулись в струнку. Однако возможно, во всем была виновата щетка для обметания пыли, которой она грозно размахивала.
— Сейчас вам подадут освежающие напитки. Я приготовила для вас шэнди, а для желающих — еще и печенье.
За время своего пребывания в «Петти» Лидия узнала, что шэнди — это смесь лимонада со свежим пивом. Она, наверное, побледнела при мысли, что снова придется пить этот напиток.
Заметив это, Молли Адаме покачала головой:
— Это не для вас, мэм. У меня есть отличный чай, которым я с удовольствием угощу вас, если ваш муж наконец проводит вас в дом. — С этими словами Молли повернулась и исчезла за дверью.
Лидия вопросительно взглянула на Натана:
— Она всегда такая?.. Он покачал головой:
— Только когда в ярости. — Взяв Лидию за руку, он повел ее к двери, пропустив выходившую из дома служанку с кувшином и стаканами на подносе. — Бери пример с меня, не обращай на нее внимания. Ты слышала, как она закричала, когда подъехал дилижанс? Я уверен, что Молли возмущена тем, что не присутствовала на нашей брачной церемонии.
— Чай здесь, — сказала, выходя в вестибюль, Молли и большим пальцем указала, куда следует идти. — Я только что заварила свеженького для Бешеного Ирландца. Он ждет вас с тех самых пор, как получил ваше письмо из Сан-Франциско, с тех пор, как прибыл «Эйвонлей», с тех пор, как он…
— Довольно, Молли! — раздался зычный голос. — Веди их сюда.
Женщина поморщилась.
— Не говорите, что я вас не предупреждала, — прошептала Молли. Потом она неожиданно улыбнулась. — Как же я рада снова видеть тебя, Нат, — сказала она и, распахнув пошире дверь, пропустила гостей в комнату.
В свои пятьдесят восемь лет Бешеный Ирландец выглядел здоровяком. На первый взгляд он не мог показаться красавцем, но было в нем нечто такое, что заставляло взглянуть на него второй, а потом и третий раз и в конце концов пересмотреть первоначальное мнение. Черты его лица отличались некоторой суровостью, которая была привлекательна для женщин и не позволяла расслабиться мужчинам. У него были широко расставленные темно-синие глаза и густые усы с проседью. Мускулистый и широкоплечий, он, судя по здоровому цвету лица, много бывал на свежем воздухе. В целом Бешеный Ирландец производил впечатление человека сильного и властного.
Он сидел в большом кресле с высокой спинкой, стоявшем между открытой дверью и камином. Ноги его были прикрыты шерстяным пледом. Когда они вошли, он не поднялся с кресла, а лишь протянул Хантеру руку.
Натан, ни слова не говоря, обменялся с ним рукопожатием и, подозвав жестом Лидию, обнял ее за талию.
— Так, значит, вот она какая, — сказал Ирландец, не дожидаясь, пока их представят друг другу.
Лидия почувствовала, как его глаза окинули ее оценивающим взглядом. Она гордо выпрямилась. Нельзя было позволить невоспитанному грубияну запугать себя. Трудно поверить, что этот человек мог научить Натана хорошим манерам. Молчание хозяина так затянулось, что девушка чуть было не высказала все это ему в лицо.
— Она напоминает свою мать, — сказал Ирландец, повернувшись к Натану. — Такая же гордячка.
— Мне показалось почему-то, что она унаследовала это от тебя, Ирландец, — сказал Натан.
Лидия наморщила лоб:
— Натан? Я что-то не понимаю… — Но правда мало-помалу открывалась ей.
— Значит, ты ей ничего не сказал?
— Ты сам поставил такое условие. Она не должна была ничего знать.
Лидию едва держали ноги. Чтобы не упасть, она тяжело оперлась о Натана.
— Все это непросто объяснить, Лидди, — сказал Натан, глядя на Бешеного Ирландца злыми глазами. — Этот человек сейчас изображает из себя грубияна и мерзавца, потому что не знает, что сказать тебе, — в этом все дело. Так что мне придется самому представить вас друг другу. Бешеный Ирландец, это Лидия Чедвик Хантер, моя жена. Лидия, это…
— Твой папа! — прервал его Ирландец. — Я твой отец… Лидия тупо уставилась на него. «Маркус О'Малли», — произнес чей-то голос — то ли это был ее голос, то ли Натана, то ли самого Маркуса. Лидия схватилась за голову и, не подоспей вовремя Натан, рухнула бы в обморок.
Бригем Мур отыскал свои брюки в изножье кровати и натянул их. Потом осторожно надел рубашку, стараясь не задеть бинты на груди. Из-за перенесенного воспаления легких рана заживала медленно.
— Лицо у тебя уже не такое бледное, — сказала Мэдлин, надевая шелковый халатик и затягивая поясок на тонкой талии. — Надеюсь, я немного посодействовала этому?
Он презирал ее за постоянную потребность в самоутверждении. Тем не менее ответил так, как она того ожидала:
— Ты и сама знаешь, что это твоя заслуга. Не пора ли тебе одеться? Скоро придет
