– Видела афишу.
– Ну и как? Заинтересовалась?
– Не знаю.
Она конечно, против войны, но сейчас ее интересует только одно – скорее добраться до Джо. Слава Богу, по близорукости Джо освобожден от армии.
Джес стоял, слегка выпятив вперед бедро и зацепив большой палец за пряжку потертого ремня. Его глаза не отпускали ее ни на мгновение, оглядывая с головы до ног.
– Есть у тебя несколько минут? Зайдем в кафетерий, я тебе расскажу об этом.
– Я бы не против, Хес… ой, Джес. Но я жутко тороплюсь.
Она оглянулась. Класс уже опустел, только пара студентов заканчивала укладывать вещи и рисунки. Преподаватель мистер Хэнсон стоял у дверей в измазанных краской брюках и помятой рабочей рубашке, разговаривая с Эми Ли, тихой китаянкой с нежным голоском, чьи холсты и рисунки с их смелым и живым сочетанием цвета казались полной противоположностью ей самой.
Наверно, она тоже такая, как Эми, – снаружи совсем другое, чем внутри. Если бы только Джо понял это!
И она снова окунулась в мечты о предстоящей встрече. Представила себе Джо, его удивление, когда она войдет. Она сделает вид, что приехала совсем не ради него. Скажет, что хочет пойти на выставку прерафаэлитов в среду. У него как раз будет выходной, и она предложит пойти вместе. И потом они, наверно, зайдут пообедать, может быть, в кино, а потом…
Лорел заметила, что Джес по-прежнему не сводит с нее полуприщуренных глаз. Она оглядела его выступающие скулы, блестящие черные волосы с выцветшей красной повязкой на лбу. И вдруг вздрогнула, испугавшись, сама не зная чего.
Джеса?
Может быть. А может, не его, а Джо. Вернее, того, что он может сказать или… сделать, когда… когда она…
Господи, разве она посмеет? Разве это возможно? Может ли Джо любить ее так?
Джес пожал плечами, обернулся и вытащил из-под стула потрепанный рюкзак.
– Без проблем, – бросил ей, хитро подмигнув, будто прочел ее мысли. – В другой раз. Буду рад тебе в любое время, Дыня. Как-нибудь встретимся.
– Лори! Ты приехала?
Джо уставился на нее. Она была в индейском малинового цвета хлопчатобумажном блузоне со складками. По всему переду сверкали отраженным светом вшитые в материю крохотные круглые зеркальца.
– Джо! – Она обняла его и поцеловала в щеку, но так быстро, так мимолетно, что он едва успел ощутить ее прикосновение. – Удивлен?
– Точнее сказать, не ожидал.
– Но это не значит, что ты не пригласишь меня войти?
– Дело в том, что я как раз собираюсь уйти, – и, заметив ее разочарованное лицо, добавил: – Мать просила прийти сегодня в Художественную галерею. У одного художника, ее друга, сегодня вернисаж. Хочешь, пойдем вместе?
– Ой, конечно! – Радостная вспышка в ее глазах отдалась острой и короткой дрожью в его груди.
Он знал этот взгляд. Все эти годы он тщательно избегал его. Делал вид перед самим собой, что это совсем не то, что он думает. Старался ни в коем случае не догадаться о его значении. Уклонялся от всякого решения по поводу того, как следует поступить с этим. И вот теперь она здесь. И если говорить честно, разве это неожиданность для него? Конечно, она не предупредила, что приедет именно в этот вторник, но разве он не знал где-то в глубине сердца, что она приедет, придет, должна прийти, не сейчас, так потом?
И ему все равно, рано или поздно, придется столкнуться с этим.
«Трус, – подумал он. – Хочешь увильнуть, как увильнул от Кэрин».
Нет, Лорел не Кэрин, это совсем другое. С ласковым голосом, немного не от мира сего… но она своего не упустит. Не такая вспыльчивая, как Энни, но, хотя и тихой сапой, Лорел может действовать так же решительно, как и сестра.
Он знал, что она не оставит это… эту мысль… до тех пор, пока… «пока ты что-нибудь не ответишь».
Но что, черт побери, он может ответить? Что можно сказать, не разбив ей сердце, не вызвав ненависти?
Нет, он не хочет этого. Он не вынесет ее ненависти.
– А я думала, ты порвал с родителями, – сказала Лорел, когда они пересекали Двадцать вторую улицу в направлении к Седьмой авеню, где можно взять такси до центра. – Это многое значит, если твоя мама позвала тебя на такой вечер.
Небольшой дождик затуманивал ему стекла очков, и все вокруг приняло расплывчатые, неясные очертания, а огни фонарей стали большими радужными кругами. Он остро переживал ее присутствие, ее руку на своем локте, пряди волос на плечах старого вельветового пиджака, который дал ей перед уходом, чтобы она прикрылась от дождя.
– Давай не будем делать глубоких выводов, – ответил он. – Во-первых, меня с самого начала никто не выгонял. Но в последнее время паши отношения действительно стали немного полегче. Даже знаешь, до
