Энни лежала в постели, устремив напряженный взгляд в дракона на стене. Вернее, не в дракона, а в его лунную тень. Спинки ее китайской кровати украшали высокие столбики, вырезанные в форме драконов, которые винтом взбирались вверх словно в судорожных корчах. Хвосты терялись где-то под матрасом, а сверху зияли огромные пасти с языком-вилочкой. Она хорошо помнила тот день, когда мать прислала ей в подарок эту кровать – ей исполнилось тогда пять лет – прямо из Гонконга, где Муся снималась в фильме «На медленной лодке до Китая». Энни знала, Мусе и в голову не могло прийти, что такая экзотическая вещь способна навеять маленькой девочке ночные кошмары. Но Энни не боялась. Она полюбила кровать в тот самый миг, как увидела ее в открытом ящике среди шуршащей груды соломы. И драконы были совсем не страшные, во всяком случае, ей очень хотелось, чтобы никто их не боялся.

Но сейчас, вглядываясь в темноту широко открытыми глазами, Энни не чувствовала себя такой храброй. Словно ей уже не семнадцать, а все еще только семь, и она не более, чем маленькое испуганное дитя, сжавшееся под одеялом, словно кролик в норке, ожидая чего-то очень страшного.

Она лежала очень тихо и прислушивалась. Но слышала только частое биение своего сердца. Наконец она поняла, что напрасно надеялась, будто почудившийся ей звук – одно воображение. Без сомнения, это далекое рокотание «Альфа-ромео спайдер» – спортивного автомобиля Вэла, – несущегося по шоссе Шантильи. Все ближе и ближе, затем небольшая пауза, затем слабый щелчок, как при включении низкой передачи. Машина снова затарахтела по подъездной аллее, посыпанной толченым ракушечником.

Еще вечером, ложась в постель, Энни слышала, как отчим уехал. На душе стало легко и спокойно. Она молила Бога, чтобы он задержался подольше, лучше всего до утра. И вот он здесь. Словно ледяная рука сжала ей сердце.

Она села на постель, прижимая к груди подушку и грызя ноготь большого пальца, который и без того уже был донельзя обкусан. Здесь, в этой комнате, она всегда чувствовала себя в безопасности. И вот теперь она словно в клетке… или, скорее, в детском манеже. Она окинула взглядом комнату. Стены с разноцветными картинками, туалетный столик с оборкой из гофрированного ситца и кукольный дом – точная копия Бель Жардэн в миниатюре. Комната маленькой девочки, если не считать кровати с драконами. Вещи, из которых она давным-давно выросла. Муся не заметила, что она уже не ребенок. Или она вообще перестала что-либо замечать, когда начала пить?

Энни глядела на бледно-голубой книжный шкаф, казавшийся совсем белым в лунном свете. Там лежали ее детские книги. Как она завидовала всегда своим любимым героиням! Бесстрашная Элоиза и находчивая Мадлен. Озорная Пеппи Длинныйчулок. Лора Ингалс, жившая во времена первых поселенцев в Америке. И наконец ее идеал – Нэнси Дрю.

«Нэнси Дрю всегда знает, что делать», – думала Энни. Попробовал бы Вэл поприставать к ней. Она бы так треснула его по мозгам! Или вызвала бы полицию, чтобы его арестовали. А то села бы в свой автомобиль, и только ее и видели!

Но ведь у Нэнси не было одиннадцатилетней сестрички. Сестрички, которую Энни любила больше всего на свете, с самых пеленок, и ради которой пошла бы на все. При мысли оставить Лорел здесь, одну с Взлом, в желудке поднималась тянущая боль, и от этого она еще ожесточеннее грызла ноготь, пока на языке не появился солоноватый привкус теплой крови.

Чтобы успокоиться, Энни снова принялась обдумывать план, который давно созрел в душе. Они убегут вместе. Водительские права у нее есть, получила в прошлом году. В гараже пока еще стоит вместительный Мусин «линкольн». Жемчужное ожерелье и бриллиантовые клипсы, которые подарила Муся, надежно спрятаны от Вэла. Все это можно продать, а деньги пойдут на еду и бензин.

Но куда они поедут? И что будут делать? Кто спрячет их от Вэла? Единственный родной человек, о котором Энни знала, – кроме дяди Руди, но он не в счет, потому что он брат Вэла и еще противнее его, – это тетя Долли. По о ней уже десять или двенадцать лет ни слуху ни духу. Энни смутно помнила солнечный берег Санта-Моники или, может, это был Пэлисейдс, и улыбающуюся даму с желто-лимонными волосами и ярко-красными губами, которая помогала ей делать подземный ход.

Тетя Долли. Где она сейчас? Когда-то давно Энни слышала, как Муся с горечью, почти с ненавистью, рассказывала Вэлу, что ее сестра Дорис отхватила себе богатого мужа и уехала в «Большое яблоко», – слава Богу, избавились. Энни представила себе тетку в виде червя, бороздящего гигантское яблоко. Только когда ей исполнилось шесть или семь лет, она узнала, что «Большим яблоком» называют Нью-Йорк. А вдруг тетя Долли уже не живет в Нью-Йорке? Да и захочет ли она видеть племянниц? Скорее всего, нет. Ясно, что у Муси были веские основания так ненавидеть ее.

Но даже если бы они нашли себе пристанище, это не избавило бы их от Вэла. Ей самой нечего бояться, он ей не отец. Ее отец погиб в авиакатастрофе так давно, что она даже не помнит, как он выглядел. Нет, Вэл не станет преследовать ее, если она уедет. У них вообще нет ничего общего. Даже добрых отношений. Но все дело в Лорел. Она его плоть и кровь. Правда, его нельзя назвать заботливым отцом. Лорел для пего всегда была чем-то вроде забавы. Ему случалось иногда поиграть с ней минут пять-десять, пока не наскучит, чтобы тут же передать ее на чье-нибудь попечение. Он мог не замечать ее по нескольку недель кряду, а потом внезапно схватить к себе на колени и щекотать до тех пор, пока она не начинала отчаянно плакать. Или закармливал мороженым до тошноты. Тем не менее он ее законный отец. Одно дело, когда Энни уедет от него сама, но если она заберет Лорел, Вэл воспримет это как похищение.

Он может заявить в полицию. И ее посадят в тюрьму. От этой мысли начинала бить лихорадка.

Но что еще ей остается делать? Конечно, она любит этот огромный старый дом под черепичной крышей с затейливым металлическим бордюром. Его бледно-желтые стены украшены фестонами бугенвиллий. По- французски «Бель Жардэн» значит «прекрасный сад», и, даже если закрыть все окна, в доме все равно чувствуется аромат жасмина и жимолости. А под окном ее комнаты растет лимоновое дерево с душистыми звездочками цветов.

Но Бель Жардэн – это еще не самое главное. Гораздо тяжелее расстаться с подругами – Ноэми Дженкинс и Мэлори Гейлорд. К тому же ей тогда не удастся пойти через неделю в колледж, как она собиралась. Еще учась в школе, она не щадила себя с самых первых дней и в четвертом классе так обогнала других учеников, что учительница перевела ее в пятый прямо среди учебного года. Все школьные