короткие несколько недель пришедшая неизвестно откуда квартирантка станет членом ее семьи!
Через некоторое время, когда Ривка принялась резать лук, Лорел появилась снова, держа под мышкой большой блокнот, и, положив его на табуретку, принялась заглядывать Ривке через плечо.
– Холент, – стала объяснять Ривка, – готовится всю ночь на очень медленном огне. Поэтому в Субботу, когда готовить ничего нельзя, у нас будет горячая и свежая пища.
– А как его делать? Я хочу приготовить такой для Энни. Она очень любит тушеную капусту. – И, понизив голос, доверительно добавила: – Может, этого не следует говорить, но Энни никудышная стряпуха. У нее все сгорает. Если бы я не готовила, мы бы просто умерли с голоду.
Заметив лукавый огонек в глазах Лорел, Ривка усмехнулась. Поистине не устаешь удивляться на это маленькое голубоглазое золотоволосое чудо.
Наконец Лорел открыла блокнот, усевшись за кухонным столом.
– Ривка, ты такая хорошая, – застенчиво произнесла она, вытаскивая карандаш из спиральки, которая скрепляла листки. – Мне очень хочется что-нибудь тебе подарить. Хочешь, я тебя нарисую?
Ривка всплеснула руками.
– Меня? А где я наберу столько времени, чтобы сидеть смирно, пока будет готов мой портрет?
– А тебе совсем не надо сидеть смирно. Делай все, что тебе надо, будто меня здесь нет.
Из соседней комнаты доносились крики ребят и пронзительный голос Хавы, требующей, чтобы ей, пожалуйста, не мешали делать уроки. Ривка вздохнула, вспомнив о своем единственном в жизни портрете, где она была сфотографирована в восемнадцать лет в белом наряде невесты. С тех пор никто не смотрел на нее иначе, как на пару непокладаемых рук, уютных колен, плечо, на котором можно поплакать. И вот является эта девочка, чтобы нарисовать ее портрет!
Через час, когда лук и помидоры уже стояли на медленном огне, а фасоль была залита водой, Ривка вымыла руки и вытерла их о фартук. Лорел продолжала сидеть на прежнем месте, склонившись над столом, настолько сосредоточенная, что не заметила, как Ривка села рядом. Взглянув на рисунок, Ривка испуганно закрыла рот ладонью.
– Это я? – тихо вскрикнула она.
Сходство было поразительным. Но – Господи, помилуй! – это было нечто вроде Моны Лизы… А, может, и лучше. Лицо ее было одухотворено. Маленькие завитки волос, выбившиеся из-под шарфа, – в точности, как у нее. Даже белое пятно от муки на щеке! Казалось, что нарисованная женщина движется, что она живая.
В неудержимом порыве Ривка нагнулась и поцеловала маленькую художницу в золотистую макушку.
– Значит, тебе понравилось? – всматриваясь в ее лицо, спросила Лорел.
– Нет слов!
– Я хочу стать художницей, – призналась Лорел. – Буду продавать картины, и Энни не надо будет работать.
– Прямо-таки Пикассо! – улыбалась Ривка.
– Ты думаешь, я смогу?
– Ах, дорогая моя, ты сможешь все, что захочешь, уж это я точно знаю!
– Вот счастье-то привалит! – шутливо произнесла Лорел любимую фразу Ривки.
– Привалит, когда выйдешь замуж да начнешь ворочать кастрюли вроде меня, – засмеялась Ривка.
Она вспомнила, как вначале сомневалась, что такие юные девочки смогут прожить без мамы и папы. И вот, пожалуйста, – смогли, теперь это ясно видно. Отлично проживут, Бог даст!
Энни проверяла правильность накладной на товар.
2 дюж. – «улитки» пралине;
1 дюж. – темный шоколад с орехами и ромом;
1 дюж. – белый шоколад;
4 дюж. – трюфели к шампанскому;
3 ф. – горький шоколад с миндалем;
1 шт. – «Морской гребешок».
Все это, сложенное на литых лотках в большую коричневую с золотом коробку «Жирод», стояло перед ней на прилавке. И только «Морской гребешок» был упакован отдельно, в коробке поменьше.
Она сняла ее с полки над головой. Ей еще не приходилось видеть «Гребешок» – фирменные конфеты Жирода. Разве только на картинке в каталоге. Охваченная внезапным любопытством, осторожно сняла крышку. Волшебный аромат пахнул в лицо – шоколад, ваниль, кофе, орехи. Стараясь не помять, приподняла гофрированную бумажную прокладку и не удержалась от легкого восхищенного вскрика. Бесподобно! Огромная раковина со створками белого молочного шоколада, наполненная маленькими ракушками. Улитки из черного горького шоколада, витые удлиненные рапаны, заостренные личинки литорины, пятнистые каури, морские коньки из молочного шоколада. И словно сокровище из пещеры Али-Бабы – совсем как жемчужное, – ожерелье из бусинок белого шоколада!
Если бы только Лорел могла увидеть все это! На типа, которому предназначена эта коробка она не произведет и половины того впечатления, которое получила бы сестра.
Энни взглянула адрес: «Ресторан Ломик Джо», Мор-тон-стрит. Джо Догерти».
Да далековато. Придется ехать в Вилледж. А на улице снег валит, как сумасшедший. Хорошо, хоть можно будет взять такси. К тому же скоро четыре часа. Наверное, Долли отпустит ее домой после доставки
