– Я увидела вашу фотографию в газете. – Энни чуть отступила назад, и легкая улыбка тронула ее губы. – То есть это Лори первая заметила. А я вас сразу узнала.

Тысячи вопросов распирали Долли, готовые выскочить все одновременно. Но она задала только один, самый важный:

– Ты здорова, детка?

– Вполне.

Энни замолчала, напряженно и даже со страхом осматриваясь вокруг, словно ожидая, что сейчас кто-то выбежит из-за двери и наденет на нее наручники.

– Не бойся, я не кусаюсь, – весело отозвалась из-за прилавка Глория. Протянув руку, она обменялась с Энни рукопожатием.

– Привет. Я Глория. Мне кажется, вам обеим нужно многое сказать друг другу. Поэтому лучше сразу подняться наверх.

Долли привела свое сокровище в кабинет и включила калорифер, чтобы стало еще теплее.

– Снимай скорее мокрые туфли, – скомандовала она. – Сейчас я согрею чай. Ты любишь шоколад?

Энни кивнула, осматриваясь вокруг все с тем же подозрением.

– Хорошо. Потому что это единственное, чего у меня в избытке. А тебе явно надо поправляться. Так что в самый раз объедаться шоколадом, да?

– Прошу вас… – умоляющим голосом произнесла Энни, и ее ясные густо-синие глаза взглянули на Долли с выражением страха и отчаяния, но та почувствовала в этом взгляде еще и твердый блеск стали. – Не говорите Вэлу!

Долли растерялась. Ей не хотелось давать обещание, которое нельзя выполнить, но в то же время она чувствовала, что любое неверное слово вызовет у Энни панику затравленного животного. Сказать по правде, она давно подозревала, что Вэл не чист в этом деле. Иначе она тут же позвонила бы ему, узнав, что девочки в Нью-Йорке.

– Расскажи мне, почему ты просишь об этом, – ответила Долли, – и я подумаю, как поступить. Согласна?

Энни довольно долго молчала. Затем сказала:

– Да, согласна.

Долли вскипятила чайник на плитке и заварила чай в толстой керамической кружке. Не отпив ни глотка, Энни поставила кружку себе на колено и стала греть посиневшие от холода пальцы. И начала рассказывать.

Сначала запинаясь и подыскивая слова, а затем с нарастающей страстностью, она поведала тетке об Ив, подробностях ее смерти, поспешных похоронах, на которых присутствовало всего несколько человек. И затем – про Вэла. О его странном поведении в течение нескольких недель и наконец о той ночи – ночи их побега.

– Я не могла остаться, – сказала Энни, подавшись вперед всем корпусом, с блестящими от возбуждения глазами и покрасневшим, смущенным лицом. – Он бы снова… Я уже давно думала об этом. И тогда я просто схватила Лори и…

– Он обвиняет тебя в похищении ребенка.

Все краски мгновенно исчезли с лица Энни, кроме двух лихорадочно горящих пятен на щеках.

– Это неправда! Лори сама хотела быть со мной! – В глазах Энни вдруг появилось отчуждение, отчего у Долли похолодело сердце. – Я бы ни за что не пришла к вам. Даже если бы знала ваш адрес. Только в самом крайнем случае. Я… я не знала, как вы к нам отнесетесь.

Простая искренность этих слов отозвалась ноющей болью в груди Долли.

«А как же иначе! Ты ведь ей практически чужая. С какой стати она будет доверять тебе, если мать, скорее всего, рассказала ей о твоем предательстве!»

– Твоя мама… – Долли облизала пересохшие губы, чувствуя как сердце отчаянно застучало в груди. – Она говорила обо мне?

– Я знаю, что у вас была какая-то ссора, да? Но она никогда не говорила из-за чего.

Долли вся обмякла от наступившего чувства облегчения. «Слава Всевышнему, она не знает!»

– Бывает, люди скажут друг другу… или сделают что-нибудь… непоправимое… и потом сожалеют об этом всю жизнь. И чем больше была любовь между ними, тем мучительнее раскаяние. – Она вздохнула, превозмогая боль от вновь открывшейся старой раны.

Но синие глаза Энни, неотрывно глядевшие на нее, словно говорили: «Я не претендую на твою тайну, обещай только сохранить мою».

Но разве она имеет право обещать? Даже после того, что рассказала Энни. Долли, безусловно, верит ей, но тем не менее Вэл остается отцом Лорел. Разве справедливо отнимать у отца ребенка? Притом у Вэла могут быть оправдания, надо выслушать и его сторону.

Она взглянула в знакомые глаза Энни – такие похожие на глаза Ив, что в них больно было смотреть, и, сама того не ожидая, произнесла:

– Вэл ничего не будет знать. Можешь положиться на меня. Пей чай, а то остынет. И давай подумаем, как исправить положение, пока дела не зашли слишком далеко.

– Энни, а почему мы не будем праздновать Рождество у тети Долли? – Лорел остановилась посреди тротуара, глядя на сестру снизу вверх. Энни подавила приступ раздражения. «Ну сколько раз повторять одно и то же! Неужели нельзя просто взять и поверить мне?»