Пока мистер Макинтайр искал нужные бумаги, уйдя в противоположный угол комнаты, Долли вынула из сумки конфетницу в виде яблока и поставила ему на стол.
Прошло несколько томительных минут. Наконец он вернулся, держа в руке то, что искал. Но, судя по его виду, ничего хорошего эта находка не предвещала.
Применив улыбку из серии убивающих продюсера наповал, она певуче сказала, указывая на свой подарок:
– А я вам кое-что принесла. Симпатичная, правда? Но вы еще не знаете, что там внутри!
Макинтайр нахмурился:
– А вот это уж ни к чему. Сами понимаете, не положено. Вы ведь не хотите навлечь на меня неприятности?
Ей вдруг стало жарко. И стыдно. Словно любимый учитель заметил, что она списывает на контрольной. Но отступить перед ним она тоже не могла. Надо показать ему содержимое коробки. «Ну, ты же актриса», – подбодрила она себя. И, изобразив обворожительную улыбку, воскликнула:
– Что вы, мистер Макинтайр! Вы просто не поняли…
– Факт есть факт, Долли, что тут не понять? – Он зашелестел бумагами. – Однако, боюсь, вы напрасно нанесли мне визит. Ваш груз будет растаможен только после заключения экспертизы.
– Заключения экспертизы?
– Обычная процедура. Мы осуществляем выборочный контроль за тем, чтобы содержание алкоголя не превышало пяти тысячных процента на массу шоколада. Небольшая доля превышения – и вы нарушили правила.
Долли в раздражении сжала губы. Черт возьми, за кого он ее принимает? За идиотку, что ли? Она хорошо знает законы. И Анри тоже. От конфет Жирода не запьянеет и блоха!
Как же быть? Макинтайру стоит только захотеть, и конфликт будет улажен. И ей необходимо, чтобы он был улажен немедленно, а вовсе не через неделю!
Силы оставили ее. Неужели все пропало? Если она не способна придумать, как добиться такой простой вещи, с чего она вообразила, что сможет найти племянниц?
Внезапно ее осенило. Зачем посылать пробы на экспертизу, когда чертов тест можно провести прямо здесь и сейчас!
– Джулио, я прошу вас, сделайте мне и себе маленькую и вполне законную поблажку – попробуйте. – И она указала на конфетницу, все еще стоящую на его столе. – Ну-ну, не стесняйтесь! Всего одну конфету, просто для пробы. Не думаю, чтобы в истории Соединенных Штатов нашелся хотя бы один случай, когда человек потерял работу из-за шоколадной конфеты.
– Я уже просил вас, Долли. Я занят серьезным делом.
– Я тоже говорю серьезно. Я хочу, чтобы вы составили свое мнение. Это наш новый сорт. – Она приподняла за черенок верхнюю часть яблока и осторожно достала одну черную карамель. – Попробуйте ее и скажите, много ли в ней алкоголя.
И как только потерявший терпение чиновник открыл рот, чтобы запротестовать, она сунула туда конфету. Выражение досады исказило его лицо. Однако он не выплюнул и не проглотил поспешно, а стал жевать. Она сидела как на иголках, глядя на него, будто на продюсера на просмотре. Он продолжал мерно жевать, полузакрыв глаза. Лицо его разгладилось, приняв довольное коровье выражение. И вдруг – хвала Господу! – он улыбнулся! Пожевав еще немного, потянулся за другой.
– Не чувствую никакого алкоголя, – еще шире заухмылялся он.
– Черт возьми, арест надо немедленно снять. Чувство восторга было таким сильным, что у нее даже закружилась голова. Через пять минут, сжимая в руке форму СФ 7501 с его подписью и печатью, она вскочила в свой «линкольн», и машина помчалась в грузовое отделение «Эр Франс» забирать злополучный товар. А теперь – встреча с Анри.
Ожидая его, она снова задумалась о пропавших племянницах. Но теперь лихорадочное напряжение исчезло. Разве она только что не проявила стойкость и находчивость в разговоре с чиновным лицом? Не мытьем, так катаньем, но она умеет добиваться своего.
И все же найти Энни и Лорел будет потруднее, чем уломать Макинтайра.
– Долли, – нежно позвал из темноты Анри.
Она отвела глаза от телевизора, куда рассеянно смотрела. Одна из тех слезливых поделок Ланы Тернер, от которых невольно возникает вопрос: то ли они всегда так отвратительно ставят, то ли у меня сегодня дурное настроение?
Анри стоял у входа в комнату – коренастая фигура в шелковом халате. Густые с оловянным отливом волосы спутались после сна. Этот халат она сама подарила ему – дорогой бургундский атлас со стегаными лацканами, пояс с кистями. Он придавал чуть-чуть таинственности простому земному характеру Анри. Притом он носил его только для нее. Халат вместе с запасной бритвой, зубной щеткой и парой рубашек хранились в ее квартире. Когда Анри был за тридевять земель, – а это случалось чаще всего, – Долли надевала этот халат сама, чтобы вспомнить о нем, вдохнуть едва уловимый едкий запах сигарет «Голуаз», которые он любил курить в постели.
– Я не могу спать, – ответила Долли.
Ее мучила тревога об Энни и Лорел. Хотелось поговорить об этом с ним.
По пути из аэропорта Анри сообщил ей как само собой разумеющееся, что подыскал прелестную квартиру с садом, возле Пляс де Терн, в двух шагах от Жирода, там ей будет очень хорошо, и цена вполне сносная. Он даже заплатил за неделю, в течение которой будет думать. Это, конечно, не означает, что она обязана согласиться, поторопился он добавить, но предположил, что, возможно, если она приедет и посмотрит сама…
«Что я отвечу ему?» Мысль о том, что они всегда будут вместе, не ограниченные краткими
