— Ну, пить побольше. — Мужчина икнул и покосился на стол. — Черники, а лучше травок целебных заварить.
— А у вас они есть?
— Были где-то… — Лекарь машинально слез, передвинул стул к стене и принялся перебирать бесчисленные мешочки на полках. Потом опомнился: — Чего вы ко мне прицепились?! Идите вон к бабке Рамане на Кошачью улицу. Или к Мукею Исцелителю… шарлатану проклятому!
— Но мой друг умирает!
— Это я умираю! — огрызнулся самоубийца. Стул вернулся на место. — А у него всего лишь несварение желудка!
—
— Откуда вы знаете? Вы его даже не осмотрели!
— Девушка, — от возмущения лекарь слегка протрезвел, — я пытаюсь свести счеты с жизнью, а вы пристаете ко мне с какой-то ерундой!
— Со своей жизнью сводите что хотите, только сначала спасите моего друга!
—
Лекарь понял, что добром от докучливых посетителей не избавиться. Проще обслужить. Изрыгая ругательства вперемешку со стенаниями и страстными воззваниями к жестокосердной Верите, он прощупал парню живот, подбросил в печку кусок угля и вскипятил на нем воду в маленьком, странного вида горшке с ручкой. Заваренные травы смердели так тошнотворно, что даже у Рыски к горлу подкатило, однако Жарову рвоту они остановили на раз. Теперь осталось только отпаивать парня черничным взваром на меду — его готовила уже девушка, выпросив у лекаря все необходимое. Умаявшийся самоубийца присел за стол, да так там и остался — накатило похмелье.
После третьего ковша Жар запросил пощады и уснул. Лекарю тоже стало получше. Утренний свет и компания охладили его вешательный пыл, и теперь несчастный влюбленный тихо страдал над полупустой кружкой пива.
— Представляешь, до чего допился? — жалобно обратился он к Рыске. — С крысой разговариваю!
Альк, перед которым стояло блюдечко с желтой пенной жидкостью, утвердительно рыгнул.
— Так вот, — снова повернулся лекарь к хвостатому собутыльнику, — я же за ней ухаживал как за тсаревной! Розы корзинами носил, всех городских цветочниц осчастливил!
—
— Брала… — тяжко вздохнул страдалец, — и розы… и коврижки с орехами… и притирания всякие — тоже. Даже из жемчуга обещал сделать…
—
Лекарь вздохнул еще горестней, безнадежно махнул рукой:
— Она девушка приличная… в богатом доме служит.
—
— Нет, что ты! — Мужчина со стуком поставил кружку на стол. — Она такая… такая… — Лекарь поводил руками в воздухе, словно ловя подходящее словцо.
—
— Возвышенная! Ну да, и грудастая… Но это вторично!
Рыска поглядела на это дело и рассудила, что в ее помощи по завязыванию узлов пока не нуждаются. А значит, можно прикорнуть рядом с другом.
* * *
— Именем закона, откройте!
Грохот стоял такой, что спросонья Рыске показалось — рушится крыша. Но это всего лишь лупили колотушкой.
— Открывай, кому говорят, ворюга! Мы тебя в окно видим!
Жар, после сна чуток порозовевший, снова покрылся мертвенной бледностью и натянул одеяло до самого носа. Лекарь продолжал безмятежно дрыхнуть на столе, положив голову на сложенные руки. В пустом блюдце клубком свернулся Альк — этот зашевелился, лапка за лапкой потянулся и недовольно уставился на гремящую дверь.
—
Девушка сползла с кровати, боязливо подкралась к порогу и отодвинула щеколду. Хорошо, что дверь открывалась наружу, Рыска и так еле успела отпрыгнуть. В дом ворвались трое стражников: один толстый, матерый, явно главный, и двое молодых, грозно вращающих глазами.
Увидев сонную перепуганную весчанку, стража чуть поумерила прыть. Тем более что сопротивления властям не предвиделось.
— А, вон он, голубчик! — радостно воскликнул толстый.
Жар зажмурился и притворился мертвым.
— На столе спит, — продолжил стражник и, перевернув копье, потыкал лекаря тупым концом. — Вставай, злодей!
— А? Чего? — подхватился тот, щурясь и моргая.
— Того! — Толстяк ухватил лекаря за шиворот и заставил встать. Молодые стражники удивленно изучали свисающую с балки веревку, даже по очереди за нее подергали, словно надеясь, что в ответ на них свалится что-нибудь интересное. — Это кто такие?
Лекарь послушно повернул голову, долго всматривался в Рыску с Жаром.
— Клиенты… девочка друга больного ночью привезла… — наконец вспомнил он.
Стражники тоже подозрительно на них уставились, но к Жару было не подкопаться.
— Обыскать дом, — велел толстый, теряя интерес к юной парочке.
— Гля! Крыса!! — Молодой стражник цапнул первый подвернувшийся предмет — веник у порога — и запустил им в наглую тварь, прилюдно харчующуюся на столе. Та, к изумлению стражи, не шелохнулась, хотя веник просвистел совсем рядышком, сметя на пол кружку. И лишь потом с достоинством развернулась, спрыгнула со стола и неспешно забежала под кровать.
— Наверное, отравы нажралась, — заключил толстяк. — Ишь как брюхо раздуло, еле лапами шевелит.
—
— Ты, патлатый! — оскорбился стражник. — Будешь вякать — не погляжу, что хворый!
«Труп» окоченел под одеялом.
— Он бредит, господин, — пискнула Рыска, сама ни жива ни мертва от страха. — Понимаете, мы вчера поужинали в кормильне, я заказала творожник, а мой друг мясо, но оно, наверное, было не очень свежим, и вот…
Толстяк раздраженным жестом велел ей заткнуться и не путаться под ногами. Рыска присела на кровать, и друзья безмолвно, испуганно наблюдали, как стража обшаривает дом, безжалостно вываливая на пол содержимое ящиков и сундуков.
— А что вы ищете, господа? — осмелился подать голос лекарь. — Может, я вам подсказать смогу?
— Подскажи, подскажи, — стражник хорошенько его тряхнул, одобряя эту идею, — куда ты ожерелье госпожи Лестены запрятал?
— Это такое серебряное, с жемчужинами? — оживился лекарь. — Розовые, черные и персиковая в кулоне?
— Да-да, именно оно! — Стражники приостановили разгром, ожидая, что преступник сам выдаст им украденное — в надежде смягчить приговор. — Где?!
— У госпожи Лестены, полагаю, — недоуменно пожал плечами «злодей». — Вчера утром, по крайней мере, висело у нее на шее.
— А ночью ты его спер! — рявкнул разочарованный толстяк.
