Ливень накрыл их в чистом поле, коварно дождавшись, когда путешественники подальше отъедут от опушки. Только-только показавшиеся на горизонте домики скрылись за серой шумной стеной. Знаменитая шапка Жара обвисла ему на уши, как выползшее из квашни тесто. Рыска спряталась под распяленной на руках накидкой и все равно вымокла до нитки в первую же щепку. Но так хотя бы капли по голове не долбили.

Непогода зарядила надолго. Друзья доехали-доплыли до ворот только через полторы лучины, а тучам все конца-краю не было. Приятный запах мокрой земли и травы сменился простой сыростью, щекочущей в носу, гром рычал то ближе, то дальше.

Открывать гостям не спешили, хоть Жар и орал, и долбил кулаком. Рыска, нахохлившись, сидела на корове. Под порывами ветра казалось, что одежда на спине обледеневает. Живот грели деньги и Альк, тоже сырой и недовольно почихивающий.

— Это город, да?

— Поселок. Иначе бы над воротами герб приколотили.

— Он у каждого города есть?

— У каждого наместника, который им управляет.

— Перелезу через забор и открою, — решил обозленный парень, снова забираясь на черно-белую и подгоняя ее вплотную к воротам.

— Ой, не надо! — струсила Рыска. — Вдруг ругаться будут?

— Кто? Они небось до конца дождя из-под крыш носа не покажут. — Жар, придерживаясь за бревна, встал на седло и подпрыгнул. Хуторской батрак сделал бы это с оханьем и матерком, пошатнув весь забор, но бывалый вор взлетел на воротину ловко и беззвучно, как тень.

Почти в тот же миг створка приоткрылась, пихнув корову в бок, и в щели показался лысый толстячок, держащий над головой маленькое перевернутое корытце.

— О, — обрадовался он, увидев Рыску, — я ж говорил — стучит кто-то! А жена: гром, гром…

Плюхнуло. Толстяк недоуменно заглянул за край двери и обнаружил сидящего в луже Жара, со стоном потирающего левую ногу.

— Поскользнулся, — хмуро пояснил парень. — От кого заперлись-то?

— Да эти ворота вообще редко открывают, народ больше с запада на восток и обратно проезжает. Хорошо еще, что я услышал, а то пришлось бы вам вдоль забора идти.

— Но дорога-то вроде нахоженная, — заметил Жар и, прихрамывая, пошел ловить корову.

— Так ходят, ходят, только больше по осени, когда дровами запасаются. Там же жилья никакого, одни леса да песчаники с шошами. — Толстяк посторонился, пропуская гостей в поселок. — Впрочем, это вы и сами знаете, раз оттуда приехали.

— Уже знаем, — с горечью подтвердил вор. — Слышь, друг, а где тут у вас перекусить можно, ну и дождь переждать?

— А прямо у меня и можете. — Толстяк махнул рукой на ближайшую избу с вывеской-рыбкой над дверью. — Лучшая кормильня в Песиках!

— Единственная, что ли?

Кормилец растерянно заморгал, пытаясь понять, откуда доносится голос. Не у этой же застенчивой девушки из живота!

— Нет, — неуверенно ответил он. — Еще одна есть, у западных ворот. Но там вам обед в два раза дороже обойдется и по залу прям средь бела дня крысы бегают.

— А у тебя, судя по ценам, их в кулебяках подают?

Рыска, спохватившись, мысленно велела Альку заткнуться, пока кормилец не решил, что такие странные и наглые гости ему не нужны.

— Нам бы вначале переодеться и обсушиться, — повысил голос Жар, чтобы его не спутали с хвостатым поганцем.

— Да-да, конечно… — Толстяк, по-прежнему очень озадаченный, повел друзей к крыльцу, время от времени потряхивая головой, словно не был уверен в ее здравии.

Жена кормильца поджидала у порога. Рыске она немного напомнила Муху — такая же сухопарая, в простом платье и длинном белом переднике с уже невыводимыми пятнами.

— Вот, милочка, — заискивающе сказал толстяк, — новые постояльцы. Проводи их в каморку с одеждой, пусть выберут подходящую.

Тетка скользнула по гостям хитрым лисьим взглядом, уверовала в их платежеспособность и натянула на лицо подхалимскую, поистрепавшуюся за годы работы в заведении улыбку.

— Ах вы бедняги, — заворковала хозяйка, — угораздило ж под такой ливень попасть! Ну ничего, в зале камин растоплен, сейчас в сухое переоденетесь, муж вам варенухи приготовит…

— Мне лучше молока горячего, — пискнула Рыска, но Жар за ее спиной сделал тетке знак: мол, готовьте, а употчевать — моя забота.

Еще больше девушка растерялась, когда тетка распахнула перед ними дверь в комнатку, набитую одеждой. Что получше и подороже, в три слоя висело на стенах, белье и рванье кучами лежало прямо на полу.

— Ой, откуда ее столько?

— Да в залог вечно оставляют, — позабавила тетку такая наивность. — А что не выкупают — сюда сносим. Меряйте, вон и корыто с водой стоит…

Такая роскошь сразила Рыску наповал. Жар, небрежно покопавшись в висящем, на глазок отобрал штаны и рубашку, а девушка все стояла столбом. Столько одежды даже у Сурка с женой не было, если все сундуки выпотрошить!

Хозяйка, чтобы не смущать гостей, вышла.

— Ну, решайся скорее! — поторопил Жар. — А то варенуха остынет.

Рыска привычно потянулась к грубому серому полотну, но Альк чувствительно прихватил ее зубами за бок:

— Менять одну тряпку на другую? Погляди вон то, зеленое.

— Оно же господское! — испугалась девушка. Цветную одежду в их веске носили только голова да Суркова семья. Ну еще лавочник с мельником по праздникам.

— Глупости, в городе так слуги одеваются.

Жар кивнул. В Макополе одежда знати и челяди отличалась только изношенностью. Хозяин неделю пощеголял — дворецкому пожаловал. Тот через месяц — кучеру, через полгода — коровнюху, а там и до роющихся в мусоре бродяг очередь дойдет.

Рыска неуверенно сняла с крючка эту красотищу и удивилась еще больше:

— Но это же рубашка!

— Конечно. В штанах-то воротника не бывает.

— Нет, мне бы платье! — Рыска поспешно повесила рубашку обратно.

— В платьях как раз-таки только господа путешествуют, дура. На телегах или в каретах, где ноги раздвигать не надо. Перед коровой, во всяком случае.

— Какое путешествовать? — опешила девушка. — Я думала просто посидеть в нем, пока мое у камина не высохнет!

— А в варенуху просто язык обмакнуть, пока не захмелеешь?

— Верно, Рысь, давай меряй, — с неохотой поддержал Алька вор. — А то платье у тебя действительно… того. Не дорожное.

Друга Рыска послушалась, хотя про себя продолжала терзаться сомнениями. Ни одной девушки в штанах она пока не видела (на самом деле ей просто в голову не приходило, что всадники в излишне