– Да. А вы – в смертную казнь?

– Нет.

Секунду-другую Сэм молчал.

– Вы это серьезно?

– Убийство – всегда грех, мистер Кэйхолл. Если вы действительно виновны в том, в чем вас обвиняют, значит, вы совершили ошибку, впали в грех. Но ошибку совершит и власть, если примет решение казнить вас.

– Аллилуйя, брат мой!

– Я никогда не считал, что Иисус Христос ратует за воздаяние смертью. Он не учил этому. Он завещал людям любить и прощать друг друга.

– То же самое нахожу в Библии и я. Каким ветром вас сюда занесло?

– Мой двоюродный брат работает в сенате штата. Сэм усмехнулся:

– В таком случае долго вы у нас не протянете. Вы опасно искренни.

– Не тревожьтесь. Брат является председателем комиссии по исполнению наказаний.

– Тогда молитесь, чтобы его переизбрали.

– Господь слышит мою молитву каждое утро. К вам я зашел просто познакомиться. С радостью приду побеседовать через пару дней, если вы не против. Экзекуция для меня в новинку.

– Как и для меня.

– Она вас пугает?

– Я человек старый, ваше преподобие. Скоро мне должно исполниться семьдесят… при условии, что я доживу до того дня. Временами мысль о смерти кажется приятной. Оставить это Богом проклятое место – разве плохое утешение?

– Однако пока вы боретесь.

– Борюсь, хотя и сам не понимаю зачем. Знаете, это как изнурительная схватка с раком. Больной потихоньку теряет силы, слабеет и чуточку, самую малость, умирает каждый день.

Приходит минута, когда смерть становится желанной. Но на самом деле умирать, конечно, не хочет никто. Даже я.

– Я читал в газетах о вашем внуке. Вам повезло. Думаю, вы гордитесь им.

Улыбнувшись, Сэм отвел глаза в сторону.

– Одним словом, – сказал капеллан, – я буду поблизости. Хотите, продолжим наш разговор завтра?

– Отлично. Дайте мне время на подготовку.

– Разумеется. Местные порядки вам известны, не так ли? Последние несколько часов вы можете провести в обществе только двух человек: адвоката и духовного наставника. Почту за честь быть в эти минуты с вами.

– Благодарю. И не забудьте, пожалуйста, о Рэнди Дюпре. Парню отказали мозги, он очень нуждается в помощи.

– Зайду к нему завтра же.

– Спасибо.

* * *

Улегшись на кушетке, Адам положил рядом телефонную трубку и вставил в видеомагнитофон взятую напрокат кассету. Вестей от тетки так и не было. В десять вечера он сделал два звонка на Западное побережье. Первый разговор состоялся с матерью. Несмотря на звучавшую в ее голосе усталость, Эвелин сказала, что рада его слышать. О Сэме она не произнесла ни слова, и эту болезненную тему Адам затрагивать не стал. Сообщил матери, что очень много работает и рассчитывает через пару недель вернуться в Чикаго.

– Я постоянно думаю о тебе, мой мальчик. Про тебя дважды писала наша газета.

– Господь с ними, с газетами. У Ли все в порядке, не волнуйся.

Второй звонок предназначался младшей сестре, Кармен, которая училась в Беркли. Трубку установленного в ее квартире телефона снял мужчина, по-видимому, Кевин, если только Адам правильно запомнил имя. С Кевином сестра дружила уже несколько лет. Через минуту ее звонкий голосок прощебетал:

– Как дела?

Кармен живо интересовали происходившие в далеком Миссисипи события. Как и мать, она внимательно следила за прессой.

– Ведь там Ку-клукс-клан и расисты. Тебе ничто не угрожает?

– Я нахожусь в полной безопасности. Люди здесь на редкость спокойны и покладисты. Остановился у тети Ли, и мы оба получаем истинное удовольствие от общения.

Удивлял совершенно неожиданный интерес сестры к Сэму: она хотела знать, как он выглядит, как себя чувствует, не тяготится ли разговорами об Эдди.

– Может, мне стоит прилететь, повидаться с дедом? Эта мысль Адаму в голову не приходила.

– Во всяком случае, не завтра. Дай мне посоветоваться с Сэмом.

Закончив разговор, он почти мгновенно уснул, не успев даже выключить телевизор. В половине четвертого утра его разбудила громкая трель телефонного звонка. Незнакомый мужчина четко представился:

– Фелпс Бут. Вы – Адам?

Адам свесил с кушетки ноги, потер глаза.

– Да.

– Вы вчера видели Ли? – В вопросе не слышалось ни раздражения, ни тревоги.

Он бросил взгляд на часы.

– Нет. Что-нибудь случилось?

– У нее неприятности. Около часа назад мне позвонили из полиции. Вчера, примерно в половине девятого, ее вытащили пьяной из машины и отвезли в управление.

– Черт возьми!

– Это уже не в первый раз. Ли категорически отказалась пройти тест на наличие алкоголя в крови и была помещена в камеру. Чиновнику, заполнявшему протокол, она назвала мое имя, поэтому копы и позвонили. Я поехал в участок, но Ли уже умудрилась внести залог и получила свободу. Я подумал, может, она хотя бы вас поставила в известность о своих планах?

– Нет. Проснувшись вчера утром, я увидел, что Ли нет дома. К кому еще она могла обратиться?

– Понятия не имею. Не очень-то мне хочется будить в такой час ее друзей. Думаю, лучше подождать.

Слова Фелпса вызвали у Адама ощущение неловкости. Как бы то ни было, эти двое уже тридцать лет считаются мужем и женой. Подобные ситуации давно стали для них привычными. Откуда ему, человеку постороннему, знать, что в данную минуту следует делать?

– Но “ягуар” остался на штрафной стоянке, не так ли?

– Естественно. Ее кто-то увез, и теперь возникла еще одна проблема, с машиной. Штрафная стоянка расположена вплотную к полицейскому управлению, “ягуар” туда доставили буксиром, за него я уже расплатился.

– Запасной ключ у вас есть?

– Да. Поможете?

Внезапно вспомнился помещенный в газете снимок: счастливые Фелпс и Ли радостно улыбаются фотографу. Всю вину за происшедшее семейство Бут, несомненно, возложит на него, Адама. Останься он в Чикаго, жизнь здесь текла бы совершенно спокойно.

– Конечно. Скажите только, где…

– Стойте у будки охраны. Я подъеду через десять минут.

Кое-как умывшись, Адам обул кроссовки и вышел из особняка. Следующую четверть часа ему пришлось слушать пространные и несвязные рассуждения Уиллиса, охранника, о местных нравах. Наконец к воротам подполз длинный представительский “мерседес”. Опустившись на переднее сиденье, Адам, как требовали приличия, обменялся с Фелпсом рукопожатием. Одет мистер Бут был как для утренней пробежки,