– Алла? – быстро спросил Хургин. – Из Смоленска?

– Да, Алла, – подтвердил Полянский и покачал головой. – Ох и глубоко вы копаете, оказывается, даром что милиция, – уже и до смоленской Аллы добрались.

– А вы сами о ней откуда знаете?

– Ездили с Мариной в гости. Алла как раз лежала в больнице, что-то там серьезное такое с ней было, и мы ее навещали. И еще раз ездили, уже позже, когда она выписалась.

– Домой к ней ездили?

– Да.

– У нее была семья?

– Нет.

Значит, муж у Аллы появился позже. Может быть, он что-то сможет рассказать? О Марине, о ее маленьком сынишке – Олеге Козлове.

– А ее адрес у вас есть?

– Аллы? Нет. Помню ее дом, но очень приблизительно. Она живет недалеко от вокзала.

– Схему можете набросать?

– Попробую.

Полянский нарисовал схему. При этом он так морщил лоб, что было видно: не помнит уже, слишком отрывочны воспоминания.

– Желтый одноэтажный дом, – сказал наконец. – Вы его сразу увидите.

Хургин сложил листок со схемой вчетверо, спрятал в карман.

– Скажите, – произнес Полянский, с необыкновенным вниманием рассматривая свои тонкие пальцы. – Мне обязательно надо будет являться на суд?

– На какой суд?

– Когда будут судить… этого… этого парня. – Никак не мог произнести – «сына».

– Я вас с трудом понимаю, – признался Хургин. – Он ваш сын. И сейчас находится в беде…

Полянский поднял глаза на собеседника.

– У меня семья. Хорошая, крепкая семья. Двое детей, уже взрослые. Очень славные и порядочные. Я их такими воспитал. А за негодяя я отвечать не собираюсь. Его воспитывал кто-то другой. И поэтому это не мой ребенок. В детдоме он воспитывался? Значит, с государства и спрос. Оно его вырастило бандитом, оно с ним пусть и разбирается.

У каждого своя логика. И бесполезно переубеждать.

– Прощайте, – сказал Хургин и поднялся.

– Вы мне не ответили на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Надо ли мне ехать на суд?

– Мне кажется, у вас есть свое мнение на этот счет.

– Есть, – сказал недружелюбным тоном Полянский. – Тут вы не ошибаетесь.

Схема, которую нарисовал Полянский, оказалась на удивление точной. Хургин миновал автобусную остановку, дальше располагался магазин – все это Полянский точно изобразил на схеме, – и, повернув за угол, Хургин увидел одноэтажный желтый дом.

Старые, в бурых потеках стены. Давно не мытые окна. Открылась дверь, из дома вышла девушка и остановилась, увидев незнакомого ей человека, стоящего перед крыльцом.

– Вам кого? – поинтересовалась она.

Косметики на ее лице было много, и это придавало девушке вызывающий вид.

– Вы здесь живете? – спросил Хургин.

– А вам кто нужен?

– Здесь когда-то жила моя знакомая, ее звали Алла.

– Никакой Аллы здесь нет.

– Я знаю, – кивнул Хургин. – Она умерла. Погибла в автокатастрофе.

Наконец-то в глазах девушки он уловил проснувшееся любопытство.

– Я хочу найти людей, которые ее знали. Может быть, ваши родители помнят ее?

– Мои родители здесь не живут. Бабка есть, но она совсем плохая, – девушка беззаботно покрутила пальцем у виска.

– Бабушка все время здесь жила?

– Наверное. Я не знаю.

– Это случилось лет двадцать назад. Может быть, она помнит Аллу?

– Ничего она не помнит, у нее мозги набекрень. Я же вам говорила.

У Хургина, наверное, был очень расстроенный вид, потому что девушка сказала с сожалением в голосе:

– Здесь никого нет, кто мог бы вам помочь. В этом доме есть еще одна квартира, но там жильцы часто меняются, уже на моей памяти въехала третья семья.

Хургин оглянулся по сторонам. Вряд ли кто-то мог рассказать ему об Алле.

– Вы не местный? – спросила девушка.

– Нет.

– Зайдите, что же стоите у порога.

Внутри дом выглядел не лучше, чем снаружи. Обрывки обоев на стенах. Горы хлама, и между ними – узенькая тропинка, давно не крашенный пол. Пахло плесенью и пылью.

– Она совсем за собой не следит, – сказала девушка. – Старая уже.

Хургину показалось, что из-за плотно прикрытой двери, мимо которой они с девушкой проходили, послышался какой-то звук.

– Ну вот, – сказала девушка недовольным голосом. – Очнулась. Сейчас начнутся концерты.

Она раздраженно толкнула дверь и встала на пороге, уперев руки в бока. Хургин увидел небольшую комнату, кровать и старуху на кровати.

– Что надо, бабуля? – поинтересовалась девушка.

Старуха повернула голову и молчаливо рассматривала остановившихся на пороге людей.

– Вот так всегда, – махнула рукой девушка, явно обращаясь к Хургину. – Ни ответа, ни привета.

– Кто это? – неожиданно спросила старуха.

– Не твое дело.

Хургин чувствовал неловкость. Чтобы хоть немного ее сгладить, сказал почтительно- доброжелательно:

– Я – знакомый Аллы. Она жила здесь когда-то, вы ее, наверное, помните. Она погибла, разбилась на машине.

– Алла, – едва слышно произнесла старуха. – Она здесь не жила.

– Вот видите, – сказала девушка Хургину. – Ничего не помнит.

– Она здесь не жила, – все так же тихо продолжала старуха. – Она была там, – и качнула обессиленно рукой.

А показывала она куда-то в стену.

– Где она была? – насторожился Хургин. – За стеной? В соседней квартире?

– Да.

Хургин переступил через порог.

– Вы ее помните?

– Да. Хорошая девочка.

– Она вам сейчас порасскажет, – сказала за спиной Хургина девушка.

– У меня есть фотография. – Хургин поспешно извлек из кармана снимок – Алла, Марина Козлова и маленький Олег. – Узнаете?

Старуха взяла фотокарточку трясущейся рукой, долго всматривалась.

– Вот это Алла. – Правильно показала.