– Позавчера утром.

– А вчера он уехал?

– Да. За ним пришел катер.

– Но он же недавно был в Москве.

– Был.

– К чему же эта поездка – вторая?

– Не знаю.

– Кто его вызвал? Конкретно?

– Не знаю.

– Когда он вернется?

– Не знаю.

Был еще один вопрос, который Хатыгова очень мучил.

– Вы его знаете как Кирилла?

– Я не поняла.

– Имя его как? – выкрикнул Хатыгов, раздражаясь.

– Кирилл.

– Фамилия?

– Митяев.

– Это он?

И Хатыгов опять показал фотографию женщине. На ней был Рябов.

– Да, – сказала она. – Это Кирилл.

– А фамилия Рябов вам известна?

– Нет.

– И не слышали никогда?

– Нет.

Хатыгов, кажется, был обескуражен. Его бойцы застыли бездвижными манекенами.

– Можно я с ней поговорю? – спросил Морозов.

Хатыгов обернулся, смерил его долгим взглядом.

– Ладно, – буркнул. – У вас на все пять минут.

При упоминании о пяти минутах у Морозова сжалось сердце. Они убьют ее, подумал. Приблизился, взял женщину за руку.

– Вы не лежите, – попросил. – Садитесь. Мне так легче будет с вами беседовать.

На самом деле Морозов лишь хотел, чтобы она сбросила с себя оцепенение. Надо дать ей раскрепоститься.

– Вы его давно знаете, Кирилла?

– Совсем недавно. Около месяца. Я на этой станции раньше не работала.

– С Кириллом здесь познакомились?

– Да.

– Присмотрелись к нему?

– Немного.

– Расскажите о нем.

– Что именно?

– О его характере. Каким вы его видите?

Она вздохнула и опустила глаза, будто вспоминая. Хатыгов у стены нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Он… как ребенок, – сказала вдруг женщина. – Бывают такие люди, которые не взрослеют с годами.

Взглянула на Морозова. Доктор кивнул, давая понять, что и сам сталкивался с подобным неоднократно.

– Он совершенно беззащитен. Сюда приехал еще в девяносто первом году. Представляете? Из той, еще из прежней страны уезжал. Из СССР. И все бури, все-все мимо него прошло. И вот съездил в Москву, приехал, мне рассказывает – и со стороны так выглядит, как побывавший в зоопарке ребенок. Впечатлений уйма, и не все, что увидел, смог понять. Одни эмоции.

– А он рассказывал вам о своей московской поездке, да? – осторожно осведомился Морозов.

– Конечно.

– Чем он в Москве занимался?

– Отчет сдавал.

– Вот как? – не сдержал изумления Морозов.

– Да. Он жил в каком-то пансионате, писал отчет…

– О чем отчет?

– О работе, которую выполнил здесь, на станции. И потом с этим отчетом выступал перед специальной комиссией.

– Ну и как?

– Работу одобрили.

– Еще бы! – не удержался Морозов. – А после отчета, значит, сразу сюда?

– Да.

– Долго он здесь пробыл?

– Пару дней. А потом – новый вызов.

– Что ж это его дергают-то так?

– Не знаю. Для меня это было полной неожиданностью.

– А для него?

– Тем более. Он же здесь столько лет просидел безвылазно – и вдруг вызовы один за другим.

– Хватит! – сказал от стены Хатыгов.

Морозов обернулся и умоляюще воздел руки:

– Еще несколько минут, прошу вас!

Хатыгов скрипнул зубами и отвернулся.

– Что вам Кирилл рассказывал о себе? – спросил у женщины Морозов, ускоряя темп разговора. – О своей жизни, о детстве?

– Он ведь детдомовский.

– Вот как?

– Да. Потом армия, техникум…

– Какой техникум?

– Метеорологический…

– А дальше?

– Станция.

– Сразу после техникума?

– Да. Но сначала он не здесь был, а на Новой Земле. Полгода.

– А потом – сюда? В каком году это было?

– В девяносто первом, кажется. В конце девяносто первого года.

– Он злой? По натуре.

– Нет.

Ответ был быстрый и уверенный. Морозов смотрел в глаза женщине все время и был готов поклясться, что она искренне верит в то, о чем говорит.

– Вы можете представить его чьим-нибудь мужем?

– Д-да.

С запинкой ответила. И даже зарделась. Между ними что-то было, безусловно. Но к этому еще вернемся. Спустя некоторое время.

– Каким бы он был мужем?

– Хорошим.