думая, какая к черту разница? Выяснялось, разумеется, что разница есть, и Уэник за это доставалось, а потом доставалось мне. Если, конечно, я куда-нибудь не выходила.

В тот день, когда явился фраск, я куда-то вышла.

Мы уже два дня как миновали Деймос, почти не продвигаясь и задерживаясь, в то время, как колесницы-джаггернауты Земли и люльки фрасков медленно стали набирать скорость. Я вернулась после того, как несправедливо поизводила Трикарико, и обнаружила Уэник, беспомощно пытавшуюся расположить к себе существо, похожее на некое подобие насекомого размером с пони, а еще больше — на засохший куст.

Фраск стоял между мной и ей, спиной ко мне. Я раньше никогда не подходила так близко ни к одному из них. И надеялась, что он не слишком быстро обернется.

Уэник посмотрела на меня из-под его руки:

— Табита Джу', где ты был? Ты должен быть вернуться п-полчаса назад.

Я пробормотала извинение, не сводя глаз с фраска, и стала осторожно обходить его, глядя на него снизу вверх:

— Извините, КМ, мне надо было повидать боцмана насчет…

— Теперь не важно, — сказала она довольно резким для нее тоном.

— Эт-то командующая, боже, боже, как вы сказать — ваше имя, командующая?

Существо издало звук вроде того, какой может произвести насекомое размером с пони, прочищая горло, — что-то вроде орехов, взрывающихся в бумажном пакете.

Оно стремительно обернулось и посмотрело на меня.

— И ЧТО ТЫ ТОГДА СДЕЛАЛА, КАПИТАН?

— Застыла на месте, я полагаю. Никаких добровольных движений я не делала, это уж точно.

— Табита Джу', командующая, да, она прийти проверять наш склады. Я стараться показать ей все сама, но, боже, боже, я никак объяснить ей си-истему…

В помещении стоял особый запах, острый, тяжелый запах. Транты пахнут, знаешь, Элис. Я не была уверена, были ли это запах транта, начинавшего лихорадочно волноваться, или фраска, теряющего терпение.

Уэник столкнулась с чем-то более серьезным, чем робот, которому нужна новая батарейка, и она сразу же растерялась. А может, она и была права, насколько я могла судить. Что я знала о фрасках? Что с ними все было в порядке, если ты занимался своим делом. Я вспомнила, что говорил Трикарико, только не знаю, верила ли я в это. Может быть, транты тысячелетиями имели дело с фрасками. Может быть. Уэник была права, испуская огорчение по всему помещению.

Я понимала, что должна взять все в свои руки. Я решила разделить их. Я отвела Уэник в сторону:

— Я думаю, мы ее смущаем, — сказала я. Интересно, как это Уэник определила, что это была «она». — Оставьте меня с ней. Я выясню, чего она хочет.

Уэник, как сумасшедшая, разрывалась на две части. Она не хотела оставлять любезные ее сердцу склады, особенно, в руках такой некомпетентной и неверной инопланетянки, как я. Но раз уж тут был фраск, она бы явно предпочла оказаться где-нибудь в другом месте.

Как только она приняла решение и вышла за дверь, я оказалась у коммуникатора. Я собиралась вызвать Трикарико, но потом у меня возникла идея получше. Я вызвала мостик и попросила позвать дежурного офицера:

— Вы случайно не потеряли особо важную персону? — спросила я ее.

— Кого? Кто это?

— Табита Джут. Склады, — ответила я, небрежно опуская свою должность.

— Пресвятая дева, она что, там, внизу?

— Да, — ответила я, и отключилась. Что ж, подумала я, Уэник-то была права. Это станции паники.

А потом я завела беседу с фраском.

— И О ЧЕМ ВЫ ГОВОРИЛИ?

— О деле, конечно.

— Сссклады, — произнесла она голосом, похожим на шелест камыша; во всяком случае, прозвучало это как «склады», так что я продолжала.

— Да, — сказала я. — Склады. Вы совершенно правы. Мы на «Блистательном Трогоне» гордимся тем, что у нас наиболее всеобъемлющие и современные линии поставок и оборудования торговых шхун, действующих сегодня, — объявила я, обводя рукой помещение.

Фраск затрещала.

Я не могла определить, полагается ли мне быть в состоянии все это понять, так что я просто кивнула головой и поспешно продолжала. Я рассказала ей все про кабельные соединители, синие и оранжевые, и про то, как мы особенно тщательно сохраняем пищевые и скоропортящиеся продукты вон там, в противоположном конце склада, чтобы держать их подальше от ядов и легковоспламеняющихся веществ, которые хранятся вон там.

Фраск следила за мной своими глазами-бусинками. Когда она двигалась, ее конечности скрипели. Она дергалась и останавливалась, дергалась и останавливалась. В промежутках между движениями она просто замирала, совершенно замирала, и ни жестом, ни взглядом не выдавала, что она — живое существо, а не сухой куст.

Тяжелый запах все еще держался. Я раздумывала, чем бы лучше в нее запустить, если она вдруг решит, что с нее хватит моих комментариев и меня самой.

А потом дверь распахнулась, и явилась подмога.

Вошла Мелисса Мандебра вместе со своим стюардом, первым помощником, парой охранников и Уэник, поспешавшей за ними следом. Я не ожидала увидеть великую женщину собственной персоной, но постаралась извлечь из этого для себя максимальную пользу. Я соскочила с конторки и представилась ей как лицо, обнаружившее ее заблудившуюся высокую гостью, даже объяснила, какой большой и удовлетворительный интерес проявила командующая к нашей скромной работе здесь, на складах.

Мелисса взглянул на меня. Она смотрела на меня так, словно хорошо меня поняла, но как-то очень сверху вниз; пожалуй, так смотрит Кстаска.

Я подумала: «А ты ведь тоже ловила кайф, Мелисса Мандебра, правда?»

Затем она открыла рот и заговорила с моей сановной посетительницей на языке фрасков.

Это было ужасно. Звучало так, словно кто-то, страдающий ларингитом, подавился пригоршней рыбьих костей.

Фраск энергично вращала головой и отвечала.

Потом они обе рассмеялись.

Я даже не стану пытаться описывать, как это звучало.

Они засмеялись, и все было кончено, компания вывалилась из помещения с большой помпой и огромным облегчением для всех окружающих. Но самое большое облегчение испытывала Уэник.

— ТЫ ПОСЛЕ ЭТОГО СТАЛА С НЕЙ ЛУЧШЕ ЛАДИТЬ?

— Нет. Раз уж на то пошло, по-моему, я просто стала ее нервировать еще больше. Трикарико, правда, был от меня в восторге. Он обращался со мной так, словно я была каким-то чудом, шимпанзе, неожиданно вызубрившим «Макбета». Он поговорил насчет меня с пилотом шаттла. Она была единственной на «Блистательном Трогоне», летавшей по мелким поручениям, и она уже начинала стареть. Если бы потребовался человек на это место, любой лейтенант мог бы принять у нее дела, но Трикарико согласился, что это умная мысль — натаскать кого-нибудь специально ей на замену.

Думаю, он считал, что это удержит меня на корабле.

Пилот шаттла упомянула мое имя Мелиссе, вспомнившей меня с неким снисходительным одобрением.

Тогда я и научилась летать.

У меня уже были кое-какие фундаментальные знания еще со времен работы на «Жирном рте», и праздные прогулки на обочине каравана были как свежий ветерок после некоторых дурацких маневров, которым мне приходилось ассистировать, когда капитан Фраск намеревался захватить особенно замечательный кусок плавучего хлама. До самого Юпитера у офицерского шаттла «Блистательного Трогона» не было дел более важных, чем отвозить Мандебр и их гостей на светские приемы на борту