поговорит.

– Это не тот разговор, который меня интересует, – ответил Бретт. Было невозможно не заметить голодное выражение его глаз.

– Во всяком случае, это больше, чем то, что мы имеем сейчас, – сказала Валентина, пытаясь придать Кейт нужную позу. – Я велела служанке упаковать вещи миссис Уэстбрук, но, может, тебе стоит самому за всем проследить. Я не имею ни малейшего понятия, что нужно человеку для морского путешествия. Стоит мне только подумать об этом, как у меня начинается головная боль.

– У Кейт тоже, – рассеянно заметил Бретт и направился в свою комнату. Когда Валентина назвала Кейт миссис Уэстбрук, он пришел в замешательство. Его мать умерла при родах, произведя на свет мертвую девочку, и единственная женщина, которую он мог представить с этим именем, была его суровая бабушка. И тут на него с сокрушительной силой обрушилось осознание того, что он женился на девятнадцатилетней девушке, о которой практически ничего не знал, кроме того, что ему не терпелось затащить ее в постель. Боже, какой же он дурак!

Он попытался представить Кейт в роли хозяйки нескольких своих домов с их огромным штатом прислуги, но видел только юную, невинную девушку с большими, ясными голубыми глазами, которые словно приглашали окунуться в любовь. Они ослепительно сияли, когда она была счастлива, и холодно сверкали, как голубые бриллианты, когда Кейт злилась. Бретт почти ощущал сладкий вкус ее губ, отвечающих на его поцелуи.

Словно зачарованный, он протянул руку и мысленно распустил ей волосы. Когда они рассыпались в туманной дымке его воображения, по его телу пробежала дрожь восторга. Длинные, блестящие локоны, бледно-золотистые, словно шелк цвета молодой пшеницы, свободно струились по ее плечам и спине. Она запрокинула голову, открыв его взору изгиб белоснежной шейки, плавно переходящей в плечи, и сливочно-белую кожу, напоминавшую атлас. Он чувствовал, как касается ее кожи кончиками пальцев, чувствовал ее тепло и мурашки, бегущие по ней от его прикосновений.

Бретт мысленно провел пальцами по ее шее, плечу и грациозной линии рук, и тут его взгляд упал на темную ложбинку между вздымающимися холмиками ее грудей. Его руки скользнули на ее талию и медленно приподняли Кейт, дюйм за дюймом приближая предмет его желания к его губам. В его голове не осталось ни единой мысли, кроме жгучего желания коснуться ее грудей губами, целовать и ласкать их сладостную нежность, обхватить губами рубиновые соски…

Ему стало жарко и неуютно от бурлившей в нем страсти, и он вцепился в галстук, чтобы ослабить узел.

– Мне поговорить с горничной, пока она не закончила укладывать вещи? – Бесстрастный голос Чарлза грубо прервал пленительные грезы Бретта. Тот не ответил, не желая отпускать видение, но назойливый голос Чарлза снова вторгся в его мысли. – Может быть, вы хотите передать ей какие-то особые пожелания?

Падение с небес на землю было столь болезненным, что Бретт выругался.

– Я сам об этом позабочусь! – раздраженно прорычал он, с трудом переводя дыхание. Но удаляющиеся по коридору шаги Бретта направились не в комнату Кейт, и через несколько секунд Чарлз услышал, как хлопнула входная дверь.

Привести Кейт в чувство оказалось сложнее, чем ожидала Валентина. Она заставила девушку проглотить резко пахнущую жидкость до последней капли, но это не помогло, и мадам Маркюль отправилась на кухню варить новую порцию, на этот раз покрепче. Когда она вернулась, Кейт крепко спала, и Валентина была до такой степени раздосадована, что чуть было не ушла, чтобы дать ей проспаться. Однако, сменив гнев на милость, она безжалостно влила ей в рот вторую чашку. На этот раз веки Кейт дрогнули. Валентина поставила Кейт на ноги и принялась без умолку ободряюще щебетать, журя девушку за то, что та напилась в свою первую брачную ночь, и ласково уговаривая ее начать самостоятельно передвигать ногами.

Одурманенный разум Кейт распознал имя Бретта, но все остальное, о чем говорила Валентина, он воспринимать отказывался. Слово «бренди» то и дело мешалось со словом «священник», но самой большой загадкой оставался для нее брак, о котором постоянно твердила Валентина. Кто вступил в брак, и какое отношение к ней имеют эти люди? Она совершенно определенно не имела никакого касательства к их первой брачной ночи, которая, казалось, так сильно волновала Валентину.

Кейт хотела было озвучить свой вопрос, но тут Валентина произнесла имя Бретта, и сердце девушки болезненно екнуло. Бретт не мог жениться на другой! Она попыталась ухватить нить разговора, но у нее так сильно болела голова, что она не могла думать. А теперь Валентина приплела ее имя к этой неизвестной парочке! Она так разозлилась от собственного бессилия, что сумела побороть паралич, вызванный бренди, и выдавила из себя:

– Кто вышел замуж?

– Вы, mon petite chou, – успокаивающим тоном проворковала Валентина, но проницательные глаза пожилой женщины настороженно следили за девушкой, улавливая малейшие признаки опасности.

– Не глупите, – хихикнула Кейт. – Я даже не знаю жениха.

«Боже мой, – подумала Валентина, – она совсем ничего не помнит!»

Вы помните недавнюю прогулку? – спросила она.

Кейт отрицательно покачала головой.

– Вы помните, как пили бренди Бретта? Кейт ничего не ответила.

– Вы можете вспомнить ужин? Кейт попыталась сосредоточиться.

– Думаю, да, – сказала она, изо всех сил стараясь избавиться от тумана в голове. – Бретт пытался заставить меня что-то сделать, и это ужасно меня разозлило, вот только я не помню, что именно. – У нее было такое чувство, что это что-то важное, и от этого ей было как-то не по себе. – Что это было? – спросила она, устремив на Валентину бессмысленный взгляд.

– Он попросил вас выйти за него замуж. Помните? – спросила Валентина, надеясь, что Кейт не вспомнит, в какой манере было сделано предложение.

Кейт нахмурила лоб.

– Думаю, да, но было что-то еще, отчего я пришла в ярость. Почему он так поступил, Валентина? Я бы все отдала, чтобы выйти за него замуж. Я так его люблю.

Валентина чуть не выругалась, увидев, как глаза Кейт наполняются слезами.

«Ты должна быстро придумать что-нибудь, – сказала она себе. – Бретт вернется с минуты на минуту, ожидая увидеть улыбающуюся невесту, которой не терпится разделить с ним брачное ложе, а все, что я могу ему предъявить, это рыдающую пьяницу с растрепанными волосами».

– Боже, вы разозлились на него, потому что он сказал, что должен жениться на вас, чтобы спасти вашу репутацию.

Кейт перестала икать.

– Теперь я припоминаю. – Всякое желание плакать испарилось, и она гордо вздернула голову. – Я не унижусь до того, чтобы принуждать его к подобному браку.

Валентина собралась с силами и сделала решительный шаг.

– Но вы уже вышли за него замуж, мой ангел. Вы уже больше часа являетесь мадам Уэстбрук.

Кейт словно окаменела. Это не могло быть правдой. Она не помнила, как уходила из гостиницы. Кто угодно может убедиться, что она по-прежнему сидит в гостиной. Может, Валентина решила над ней подшутить? Да, должно быть, так оно и есть, но Кейт это вовсе не казалось смешным.

– Ты напилась, – сказала Валентина, показав на пустую бутылку из-под бренди, – и нам пришлось отнести тебя в церковь. Сейчас горничная как раз укладывает твои чемоданы. Это твоя первая свадебная ночь, ma cherie, самая важная ночь в твоей жизни. Ты должна быть готова, когда он придет.

Последние слова Валентины потонули в крике боли, поднявшемся из глубины души Кейт. Он взмыл ввысь, превратившись в леденящий кровь вопль, который какое-то время парил в воздухе, а затем начал стихать и перешел в душераздирающие рыдания. Кейт рухнула посреди комнаты и принялась раскачиваться взад-вперед, крепко прижав руки к груди.

– Боже мой, пожалуйста, дай мне умереть! – стенала она, в то время как ее сердце разрывалось от боли.

Дверь чуть не слетела с петель, когда Бретт, а следом за ним Чарлз ворвались в комнату.

– Что случилось? – потребовал ответа Бретт, изумленно воззрившись на свою жену, распростертую на полу. – Такое впечатление, что ее рвут на части. – Он в бессильной ярости повернулся к Валентине: – Ты ведь не сказала ей какую-нибудь глупость?

– Она нет, а я да! – простонала Кейт, подняв искаженное болью лицо. Она была потрясена до глубины души, повергнута в ужасное, безысходное отчаяние тем, что ее лишили права самостоятельно принять самое важное решение в своей жизни. Теперь до конца ее жизни женщины будут понимающе улыбаться и шептаться, что она бесстыдно воспользовалась стечением обстоятельств, чтобы отхватить самый завидный матримониальный приз в Англии, что Кейт Вариен, девушка, у которой за душой не было ничего, кроме старого замка – да и тот, того и гляди, продадут за долги – и происхождения, которое считалось знатным только потому, что этого, пока никто не оспорил, вызывает презрение у равных ей по положению.

Она сердито посмотрела на Бретта. Вынудив ее выйти за него замуж подобным образом, он лишил ее возможности доказать, что она любит его. Он всегда будет помнить, что ему пришлось жениться на ней, чтобы спасти ее репутацию. Отказ стать его женой был единственной возможностью обрести подлинное счастье.

–  Хватит сидеть тут и выть, как собака на луну, – приказал Бретт. – Ты позоришь себя. Что у тебя за вид: волосы растрепаны, платье все в пыли. Где твоя гордость?

Если бы поблизости был какой-нибудь тяжелый предмет, Кейт запустила бы им в Бретта, но у нее под рукой были только мягкие тапочки, а они не годились для этой цели.

– Мою гордость недавно отобрали в церкви, когда я была слишком пьяна, чтобы этому помешать. А теперь мне хочется выть на луну! Я чувствую себя грязной и опозоренной. Я