Аиша кивнула:

— Мы переехали в дом папы только после смерти леди Клив. Она не знала ни о маме, ни обо мне.

Рейф поднял брови:

— Откуда ты знаешь?

Аиша нахмурилась.

— Я не… никто никогда не говорил… — поражённая, она уставилась на него: — Мне только сейчас пришло это в голову. Когда ты ребёнок, то не думаешь о таких вещах. Боже мой, надеюсь, она не знала о нас. Это было бы ужасно — понимать, что твой муж совершил… такое.

Рейф был рад, что Аиша не пыталась оправдать отца. Его даже обрадовал её испуг при мысли о том, что жена её отца могла знать о неверности мужа.

Среди мужчин, принадлежащих к светскому обществу, было принято легко относиться к супружеским клятвам. Следуя примеру принца-регента, джентльмены, даже женатые, заводили себе любовниц. Некоторые ещё и похвалялись этим.

Но не он. К своим обещаниям — любым своим обещаниям — Рейф относился серьёзно. Он будет верным мужем и будет ждать того же в ответ.

— Получается, Алисия Клив приходилась тебе сводной сестрой. Что с ней случилось?

— Она, как и её мать, умерла от чумы, когда мне было шесть.

— Сколько ей было?

— Тоже шесть. Я на месяц её младше.

— Ты была с ней знакома?

— Нет, на самом деле я ничего этого не понимала, пока мы не переехали жить к папе. Но даже и тогда что-то оставалось мне недоступно. Я же была всего лишь ребёнком. Я знала, что прежняя папина жена и их дочка умерли, вот и всё.

— И после этого твой отец перевёз вас из домика около рынка в свою основную резиденцию?

— Да.

Рейф удивлённо поднял брови. Он мог понять, что лорд Клив держал любовницу. Многие так делали, и женатые, и неженатые. Но так дерзко поселить в своём доме любовницу и внебрачного ребёнка — вещи такого рода могут вызвать скандал. Скандал порождает слухи. Слухи же могут распространиться весьма широко. И, тем не менее, старшая леди Клив ничего об этом не слышала.

— Как отнеслись ко всему этому друзья твоего отца?

Ответный взгляд Аиши был полон недоумения:

— О чём ты говоришь?

— Не было ни скандала, ни слухов?

Она покачала головой:

— Я не знаю. Нас мало кто навещал.

— Как люди — друзья твоего отца, а не торговцы — относились к твоей матери, когда она выходила?

— О, мама никогда не присоединялась к гостям. Она была очень застенчива, а папа не заставлял её.

«О да, готов поспорить, что не заставлял», — подумал Рейф.

— Всё совсем не так, как ты думаешь. У мамы был шрам на щеке, — принялась объяснять Аиша. — Она пострадала во время напад… несчастного случая. И ей не нравилось, когда люди таращились на неё. Когда папа выходил, он иногда брал меня с собой. Некоторое время он водил меня на уроки музыки, которые давала одна английская леди. — Отведя глаза, она тихонько прибавила: — Но если люди называли меня Алисией, он никогда не поправлял их. И велел мне тоже этого не делать. — Вновь встретив его взгляд, Аиша сказала: — Больше я этого делать не буду. Не буду жить в тени мёртвой девочки и брать то, что принадлежит ей.

Рейф кивнул. Он верил Аише. Ему вспомнились все те случаи, когда она говорила, что она Аиша, что Алисия умерла. Не её вина, что он не поверил буквальному смыслу её слов. Насколько ей позволяла ситуация, Аиша вела себя честно, и врала она, чтобы защитить себя, а не чтобы добиться чего-то. И сегодня никто не заставлял её ни в чём признаваться. Причиной стали её чувства чести и самоуважения.

Рейфу в голову пришёл ещё один вопрос:

— Почему ты не обратилась в британское консульство, когда умерли твои родители?

— Я не знала, куда идти, — она отвела глаза, и Рейф тотчас же понял, что есть что-то ещё, чего она не говорит.

— Но…

— Они бы не помогли.

— Почему нет?

Поднявшись, Аиша подошла к окну. Долго она стояла там, глядя в никуда. На мгновение Рейф подумал, что она ничего ему не расскажет, но Аиша вернулась к столу, села и продолжила:

— Нехорошие люди ворвались в дом, когда умирала мама. Папа к тому моменту уже умер.

— А слуги?

— Едва поняв, что это чума, они все сбежали.

— Получается, ты была одна с умирающими родителями.

Она едва заметно кивнула.

— Я слышал, дом ограбили.

Выводя пальцем замысловатые узоры на столе, Аиша сказала:

— Они ворвались в дом и забрали всё ценное. А затем начали искать меня… они искали белую девочку-девственницу. — Она подняла голову: — Я знаю, что говорили они обо мне.

Рейф стиснул челюсти. Ей было всего тринадцать — маленькая девочка. Как, чёрт возьми, её отец допустил, чтобы Аиша оказалась в таком положении? Достойный мужчина позаботился бы, чтобы его ребёнок был защищён и обеспечен.

— Как тебе удалось не попасться им? — спросил он тихо.

Озорной огонёк мелькнул в её глазах:

— Ты ни за что не поверишь.

— Испытай меня.

— Я спряталась под маминой кроватью.

— Что?

— Да, это было настолько очевидное место для укрытия, что удивительно, как они меня не нашли. Но мама умирала от чумы. И она спасла меня. Она открыла глаза и прокляла их. До этого момента они думали, что она мертва, — и были потрясены. Проклятие мёртвой белой женщины… — Она невесело улыбнулась. — Они не очень-то хотели тщательно обыскивать комнату.

В этот момент из открытого окна донеслись печальные звуки скрипки, флейты и гармошки.

— Что это за музыка? — повернув голову, спросила Аиша.

Рейф с трудом вернулся в настоящее. Его страшно потрясло то, что она ему рассказала.

— Похороны, я думаю.

— Так скоро?

Он пожал плечами:

— С этим лучше покончить до того, как начнётся жара.

— Я хочу послушать, — сказала она и медленно подошла к иллюминатору. Аиша до сих пор была завернута в одну только простыню.

Рейф хотел ещё многое узнать, уйма вопросов теснилась у него в голове, но они могли подождать. Спустив ноги с кровати, он натянул замшевые бриджи, застегнул их и подошёл к Аише.

Уносимые ветром слова молитвы были едва слышны. Гимн поднимался в хоре сильных, глубоких мужских голосов и разносился над волнами. «Бог мой, на которого я уповаю»[Гимн Айзека Уоттса на тему 90 псалма. Псалом 90:

«1 Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, 2 говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!» 3 Он избавит тебя от сети ловца, от