Джон почувствовал, как замерло его сердце:
– Мне тоже. Но мне нужно твое понимание.
– Я считаю себя рассудительной. Сговорчивой. Для женщины, которой не позвонили на следующий день и не сказали, что случившееся вчера – это лишь начало уик-энда. Уик-энда, в котором два дня и три ночи. Прогноз погоды обещает похолодание…
– Эмма…
– Холодные простыни так приятны в первые мгновения, – сказала она.
– Я должен работать. Весь уик-энд.
– О! – От голоса Эммы повеяло холодом.
– Мне очень жаль, – сказал Джон.
– Могу себе представить, – сказала она. – Этот город всегда побеждает. Почему бы нам не подыскать стоящую работенку где-нибудь в Цинциннати, с девяти до пяти?
– Ты уверена, что хочешь этого?
– Ты хочешь, чтобы я сказала, чего я хочу?
– Я…
– Не увиливай.
– Расскажешь потом.
– Обещаешь?
– Конечно, – ответил Джон, и он на самом деле так думал, но вновь сказал: – Мне нужно твое понимание.
– Я не буду стирать, – сказала она. – До самого следующего свидания.
– Ты можешь… еще кое-что найти для меня?
– Ты «работаешь» весь уик-энд. Ваши парни «по ту сторону реки» обладают лучшим в мире оборудованием для поиска информации. Почему ты просишь меня…
– Под пониманием я подразумеваю и то, что ты не будешь задавать лишних вопросов.
– В таком случае, по-видимому, ты попросишь о чем-нибудь ужасном.
– Мне необходимо, чтобы ты доверяла мне.
– Если бы я тебе не доверяла, ты думаешь, я бы стала… Но если это связано с нашей работой… Джон, тебе лучше доверять мне.
– Если бы я не доверял тебе, я не смог бы позвонить.
– Не смог?
– Пожалуйста, Эмма: все в порядке, это так, небольшое дельце.
– Честно говоря, не ожидала услышать от тебя такого вранья.
– Враки, – подытожила она наконец. – Что тебе понадобилось на этот раз?
– Отчет Дэна и Брэдстрита относительно фирмы, называвшейся «Имекс». Ну и все остальное, что сможешь найти…
Ее голос стал серьезным:
– Джон, во что ты собираешься влезть?
– Это не…
– Это та самая компания, главу которой ухлопали в Париже. Только не говори мне, что это «личное», – так можно влипнуть в очень поганую историю, очень. С этим твоим «секретным портфелем для важных бумаг».
– Эмма, прости меня, я…
– Не играй со мной, Джон, не надо пытаться таскать из огня каштаны моими руками. Может получиться очень поганая история, если… То, что я делаю, слишком…
– Я не стал бы компрометировать тебя. Никогда.
– Никогда?
– Можешь не выполнять мою просьбу, если считаешь, что я на такое способен.
– Способен на что? Способен на что, Джон?
– Мне не хотелось бы сейчас отвечать на этот вопрос. Я не буду у тебя больше ничего просить. В том, что мне нужно, нет ничего… неэтичного…
– Это спорно, – сказала она. – Использование относящихся к конгрессу…
– Только ты и я, Эмма. Никого больше. Никто никогда не узнает.
– Ты имеешь в виду, что я никому не должна говорить? Поверить тебе и обманывать… всех. Зачем тебе это надо, Джон? Для чего это на самом деле? Для кого?
– Эмма, это для меня. Дальше меня это не пойдет.
Она довольно долго молчала.
– Ты не стал бы просить, если бы это не имело значения, и если это имеет значение…
– Забудь про это, – сказал он.
– …если это имеет значение, если я доверяю тебе… Хорошо, – прошептала она. – Хорошо. Я сделаю это в понедельник.
– Я твой должник…
– Не говори так, – сказала она. – Если ты просишь по принципу «ты – мне, я – тебе», как все в этом городе, тогда это плохо и тогда я не хочу делать это.
Джон закрыл глаза, склонил голову к телефонному автомату. Сказал:
– Ты удивительная.
– Тогда позволь мне такой и оставаться.
Она послушала его молчание. Сказала:
– Пожалуй, придется взять в прокате пачку романтических фильмов и просидеть в одиночестве перед видеомагнитофоном весь этот уик-энд.
– Звучит заманчиво.
– Тогда заезжай. Будешь выбирать фильмы. Или еще лучше – мы разыграем свой собственный.
Он уже попрощался с ней, но потом добавил:
– Вот еще что.
– Да? – прошептала она.
– Не звони мне по телефону и не оставляй сообщений.
– Ты знаешь, – сказала она, – если бы ты не был шпионом, я сказала бы, что ты сукин сын.
Она повесила трубку первой.
Мимо стоянки проехала машина. Из приоткрытого окна донесся смех.
Он набрал номер, записанный Фонг на обрывке бумажки, насчитал с десяток длинных гудков, прежде чем повесить трубку.
Старая дама. Больная. Возможно, просто не стала отвечать.
Закончив в полном молчании ужин в ресторане, они вернулись в дом Фрэнка. «Хвоста», как показалось Джону, за ним не было, однако он все равно не хотел ставить свою машину слишком близко к машине Фонг на случай, если ему все-таки подсунули какую-нибудь электронную штучку. В доме отца Фонг предложила ему кровать Фрэнка, но он предпочел кушетку, одеяла и подушку. Он слышал, как щелкнул запор на двери розовой спальни.
Джон вставил «В рай нелегально» в магнитофон, приглушил звук. Уселся на кушетку, просматривал, отматывал назад и включал ускоренный просмотр, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы объяснить происходящее. Что это все значит, зачем…
…Ощущение опасности, сердце колотится: темная комната, телевизор включен.
Он погрузился в полудрему, снова и снова просматривая одну и ту же сцену. На экране обнаженная крашеная блондинка целовала грудь тощего мужика, спускаясь все ниже и ниже.
Часы на руке Джона показывали 1:02. В доме Фрэнка царила тишина, нарушаемая лишь тихим стоном, доносившимся из телевизора. Джон выключил видео и закрыл глаза.
Он не заметил, в каком месте закончились сны и начались кошмары.
