Она спросила:

– Что с ней случилось?

– Одного человека поймали и сломали. Через него китайцы смогли выйти еще на восемь человек. Все они получили пулю в затылок. Еще о троих мы ничего не знаем.

– Вэй?

– Да. Никаких сомнений.

– Извини.

– Мое прикрытие лопнуло. Антиреформаторы победили. Китайцы выследили меня в Гонконге, у них была моя фотография. Они передали ее своим резидентам во всех странах, где у них были посольства. Они капитально обложили меня.

– Ты никогда не рассказывал ЦРУ о Вэй?

– Достаточно откровений.

– Достаточно для тебя.

– И для них. Даже с медалью вместо приговора было достаточно плохо, что я сгорел. Правда всегда может быть вывернута наизнанку, можно было представить все так, что я растратил деньги на женщину, с которой спал. Меня бы выставили агентом, бросившим родину, безответственным человеком, который потерял над собой контроль, к тому же оказался нечистым на руку и, как следствие, плохо кончил.

– Они до сих пор так думают. Да еще эта ложь, которую ты придумал, чтобы покрыть себя.

– Да, – сказал Джон. – И если уж конторе не удалось поймать меня, то она должна попытаться отомстить.

Он посмотрел на нее.

– В том, что ты рассказал, есть хоть капля правды?

– Это все – чистая правда.

– В таком случае ты был готов к этим неприятностям, не так ли?

Он кивнул.

– И теперь я часть этого, – продолжила Фонг. – Ты не оставил другого выбора.

Разумнее согласиться. Лучше согласиться. Сейчас.

Положи этому конец. Решительно.

– Ладно, я принимаю тебя. Как свидетеля. Исключительно в этом качестве. Ты ничего не знаешь, никому ничего не говоришь, ни сейчас, ни потом. Ты будешь делать то, что я тебе скажу. Никаких вопросов, никаких возражений. Куда бы я ни пошел и что бы ни делал, ты беспрекословно следуешь за мной.

– Надеюсь, что ты выберешь правильный путь.

Она кивнула, и он осознал, что сам кивнул в ответ.

– Тебе необходимо сделать кое-что прямо сейчас, – сказала Фонг.

Она положила пистолет отца на стол между ними:

– Научи меня пользоваться этим.

Пятница. Вечер. Холод. Пустота. Конец по-настоящему тяжелой рабочей недели.

Джон и Фонг скопировали кусок с записью съемки скрытой камерой на три кассеты с другими фильмами Фрэнка: «Стеклянный ключ», «Чайна-таун», «Долгий сон».

Он отдал ей «Чайна-таун».

– Твоя кассета, – сказал Джон. – Смотри не потеряй.

«В рай нелегально» и «Стеклянный ключ» положил в свой портфель. Он отправил «Долгий сон» по секретному адресу ЦРУ в Сан-Франциско. Посылая кассету заказной бандеролью, Джон рассчитывал, что почтовым службам понадобится не меньше недели, чтобы ее доставить. Связник, находящийся по этому адресу, обязан переправить этот пакет в нераспечатанном виде в Лэнгли – на что потребуется еще не меньше двух дней, – где он ляжет на стол Харлана Гласса в центре по борьбе с терроризмом.

Для подстраховки. На всякий случай.

«Но еще не время действовать активно, – подумал Джон. – Еще не время».

Они запарковали машину, взятую Фонг напрокат, у кинотеатра на Роквил-Пик между домом Фрэнка и коттеджем Джона. Джон купил два билета на ближайший сеанс, один дал Фонг.

– Я вернусь сразу, как только смогу, – сказал он ей.

Фонг зашла внутрь. При ней была видеокассета и пистолет ее отца. Он назвал ей бар, где его ждать, если он не успеет вернуться до окончания фильма.

– А что, если…

– Тогда действуй по своему усмотрению.

Он отправился вниз по улице вдоль тускло освещенной аллеи. Чтобы срезать угол и выиграть время, Джон решил идти дворами. Всю дорогу он внимательно смотрел по сторонам, не притаились ли на тихих улицах наблюдатели.

В окнах дома хозяина его коттеджа горел свет. Табличка на фасаде сообщала, что собственность охраняется частной охранной компанией и электронными системами сигнализации. Джон знал, что его домовладелец просто-напросто украл эту табличку, надеясь этой уловкой защитить свою собственность.

Джон спрятал «Стеклянный ключ» в гараже домовладельца под брезентовым свертком.

Убедился, что никто не следил за ним.

Проверил, не наблюдает ли кто-нибудь из-за темных деревьев за его коттеджем.

У двери он обнаружил пакетик корицы и визитную карточку детектива Гринэ.

Войдя в дом, Джон посмотрел на индикатор автоответчика: звонили трое.

Двое. И Эмма.

– Только не рассказывай мне, что ты работаешь, – сказала она. – Сейчас вечер и к тому же пятница. Уйма свободного времени. Есть идеи, как мы можем его использовать?

Он почувствовал ее присутствие в доме.

Так же, как и любой, кто прослушивал его телефон.

Джон переоделся, упаковал два чемодана, собрав самое необходимое. Надел альпинистскую куртку, выключил свет и вышел.

Он взмок, пока добрался до череды отелей и ресторанов на Роквил-Пик. Джон остановился у телефонной будки на стоянке, рядом с небольшим кафе.

Рискнуть в надежде, что линия не прослушивается.

– Если вы хотите что-нибудь продать мне, – сказала Эмма, сняв телефонную трубку, – то ответ будет – нет.

– Это я.

– Тогда лучше бы это был коммивояжер.

– И каким будет ответ?

– Меня легко уговорить, – сказала она.

– Я работаю, – ответил он.

Эмма помолчала, поинтересовалась:

– С кем-нибудь, кого я знаю?

Джон устало прикрыл глаза:

– Я один.

– Тебе решать, – сказала Эмма. – Я заходила повидаться с тобой сегодня, но не застала тебя в твоем кабинете.

– Мне было необходимо… побыть одному.

– О. Вдали от… э… друзей и шума.

– Ну что-то вроде, если хочешь.

– Двуличие тебе не к лицу. И мне тоже. Нам обоим. Мне оно не нужно.