что она больше ни с кем не ведет себя так непосредственно, не обращая внимания на условности. Если она и с сестрой так же дерзка, то неудивительно, что миссис Густри хочет как можно скорее выдать ее замуж.

Джон не мог поверить, что Стоунхерст и Мирабелла явно задержались, – более того, они с интересом поддерживали разговор, что несказанно удивило Джона. Он попытался вникнуть в суть разговора, но мысли упорно возвращались к предложению Кэтрин.

Она просто непостижима.

В конце концов, Джон начал подумывать, что ему следует пригласить Стоунхерста и Мирабеллу присоединиться к ним. Но в это время семейная пара попрощалась и отправилась дальше.

Начиная чувствовать раздражение оттого, что их так часто прерывают, Джон в третий раз помог Кэтрин усесться на одеяло.

Если и бывают поводы, когда необходимо выпить, то это был именно тот случай. Джон открыл корзинку для пикника и достал серебряную флягу с вином. Он налил в бокал кларета, подал Кэтрин и затем налил себе.

Она лишь слегка пригубила, Джон же сделал хороший глоток. Вино было крепкое и прохладное, и он сделал еще один глоток.

– Мне нравятся ваши друзья, – сказала Кэтрин. – Похоже, вы пользуетесь большой популярностью.

– Не уходите от разговора, Кэтрин. Я все еще пытаюсь понять ваше предложение.

У Джона не проходило впечатление, что его используют, и это ему не нравилось. Он готов был поклясться чем угодно, что, когда они были в том чуланчике, она была точно так же охвачена страстью, как и он. Теперь же она вела себя так, словно поцелуи ничего для нее не значили, а были лишь способом добиться своей цели.

Боже! Она превратила его жизнь в кошмар!

Сначала она заявила, что в «познавательных целях» могла бы поцеловаться с Уэстерлендом. А теперь хочет поцелуями расплатиться с ним. Он не может принимать плату от женщины, в каком бы виде она ни предлагалась.

Если бы на ее месте была какая-нибудь другая женщина, он тотчас отвез бы ее домой и с радостью распрощался. Но с Кэтрин он не мог так поступить. Она другая, ее мышление свободно от предрассудков, и именно это привлекало его в ней, ему нравилось, что эта девушка была совершенно непредсказуема, даже несмотря на ее последнее предложение.

– Я не хотела расстраивать вас, Джон. – На ее лице появилось выражение сокрушенного раскаяния. – Простите. Я этого не хотела.

Джон сказал:

– Я целовал вас, потому что испытывал к вам влечение, Кэтрин. Я думал, что и вы позволили мне такую вольность именно по этой причине.

– Так оно и есть, Джон, – искренне ответила она.

Она заглянула ему в глаза и, протянув руку, положила ее поверх его ладони. Прикосновение согрело его, как костер в холодную ночь. Он еле удерживался от того, чтобы не заключить его в объятия, но Кэтрин через секунду отняла свою руку.

– Пожалуйста, верьте мне, когда я говорю, что это так. В глубине души вы должны это знать. Но мне нужна ваша помощь, чтобы найти своего отца. Нам обоим были приятны эти поцелуи, и это единственное, что я могу предложить вам в обмен на вашу помощь.

Он поверил ей. В ее глазах не сверкали шаловливые искорки, а на губах не было и тени улыбки. Теперь она была расстроена сама.

– Мне ничего не нужно от тебя, Кэтрин. Если бы я согласился помочь тебе, то сделал бы это совершенно бескорыстно.

– Теперь я это вижу. Боюсь, я не подумала, как неверно может быть понято мое предложение. Думаю, если вы не хотите помочь мне в поисках отца, то и другая моя просьба не найдет у вас отклика.

Все его раздражение исчезло, и его неожиданно охватило желание рассмеяться. Как ей удается приводить его в бешенство, а через минуту заставлять умирать от желания поцеловать ее?

– Так это еще не все? – спросил он.

– Да, но я не хочу еще больше вас огорчать, поэтому не скажу ни слова.

Он не мог этого допустить.

– Ну, уж нет. Я настаиваю, я требую, чтобы вы мне сказали…

– Джон, как вы поживаете?

– Дьявол вас всех побери!! – пробормотал он себе под нос, увидев лорда Коулбрука и его жену Изабеллу – эта пара явно направлялась к ним.

Это просто невыносимо. На прошлой неделе он был в парке три раза и не встретил никого из близких знакомых, но сегодня они появлялись каждые две минуты.

Он глубоко вздохнул, отставил в сторону бокалы и, поднявшись, помог встать Кэтрин, Джон был так же приветлив, как и при встрече с двумя предыдущими парами, а Кэтрин точно так же легко очаровала новую пару молодоженов, как и во время предыдущих знакомств.

К счастью, Коулбрук и Изабелла, сославшись на имевшуюся договоренность о встрече, быстро распрощались и удалились. Как только пара скрылась за деревьями, Джон вылил содержимое бокалов на траву и положил их обратно в корзинку.

– Что вы делаете? – спросила она.

– Мы уезжаем. Похоже, здесь нам не дадут спокойно поговорить.

– Надо понимать, что наша восхитительная прогулка закончилась?

–  Восхитительная? Вы своеобразно используете слова, Кэтрин. Этот день никак нельзя назвать восхитительным. Кажется, сегодня в парк пришли все, кого я знаю, а я хочу отправиться туда, где нам никто не будет мешать.

Бросив перчатки в корзину и перекинув одеяло через руку, он поднял свою шляпу и водрузил ее на голову.

– Поедемте отсюда быстрее, пока не появился кто-нибудь еще.

Экипаж медленно пробирался по запруженным улицам города, Джон и Кэтрин ехали в абсолютном молчании, каждый был глубоко погружен в собственные мысли.

Кэтрин завладела его вниманием по нескольким причинам, и ему необходимо было все хорошенько обдумать. Джону нравилось, что она не отступает от намеченной цели, хотя обстоятельства складываются не в ее пользу. Если человек, которому она обязана своим рождением, не захочет, чтобы тайна открылась, он ни за что не признается, что состоял в связи с матерью девушки, а Кэтрин может оказаться неготовой к такому повороту событий.

Какие цели он ставил перед собой? Выиграть очередной роббер, очередные скачки, завоевать сердце очередной дамы, завести новую любовницу.

Он даже не знал, была ли у него когда-нибудь по-настоящему достойная цель.

Почему ему потребовалось так много времени, чтобы осознать это? И почему для того, чтобы задуматься над всем этим, необходимо было появиться такой целеустремленной девушке, как Кэтрин?

Много лет назад родной дядя убеждал его более серьезно отнестись к своему будущему и к своему титулу, настаивая, чтобы он женился, занял свое место в парламенте и начал интересоваться английской и мировой политикой. Но даже Бентли, в конце концов, отказался от попыток заставить Джона остепениться и заняться тем, к чему обязывал его титул.

Давно уже дядя не заводил разговора о долге перед семейством Чатуинов – до вчерашнего дня. Джон питал глубокое уважение к брату своей матери, но никогда не прислушивался к его настойчивым просьбам жениться и родить наследника.

Неожиданно все это показалось ему куда более важным, чем всего двадцать четыре часа назад. За последние полчаса Джон переосмыслил многие вещи, в том числе и просьбу Кэтрин о помощи.

Он не хотел помогать Кэтрин в ее поисках только потому, что ему вообще было неприятно копаться в чьем-либо прошлом… особенно в прошлом джентльмена. Существовал некий неписаный кодекс, нарушать который было непозволительно. Но сейчас на чаше весов лежало искреннее желание Кэтрин установить, кто же все-таки был ее настоящим отцом.

В какой-то момент Джон понял, что Кэтрин что-то говорит ему, он повернулся к ней, но лицо его оставалось задумчивым.

– Простите, я не слышал, что вы сказали.

– Да, я поняла, что вы о чем-то задумались. Мы только что проехали последний поворот к моему дому.

– Мы пропустили его, потому что я еще не везу вас домой. Мы поедем в такое место, где сможем хоть несколько минут побыть вдвоем. В парке столько же народу, сколько было на вчерашнем приеме у леди Уэйверли, а мы еще не закончили наш разговор.

– Вы же понимаете, что единственная причина, по которой публика с таким удовольствием гуляет по парку, – это желание увидеть и быть увиденным.

Джон вновь сосредоточился на управлении экипажем.

– Это не про меня. Только не сегодня.

Он внимательно осматривал улицы, не желая, чтобы кто-то из знакомых увидел их в этой части города. Джон рисковал, но, к сожалению, не смог придумать иного способа побыть наедине с Кэтрин. Ведь не могли же они обсуждать свои дела под бдительным взором миссис Густри.

В нужном месте он быстро свернул налево. В середине следующей улицы он повернул направо и остановил лошадей перед зданием, которое очень напоминало платную конюшню. Большие двустворчатые двери украшали фасад здания, но ни вывески, ни какой-нибудь таблички на нем не было.

Джон выпрыгнул из экипажа и сильно постучал в дверь. Спустя несколько секунд дверь приоткрылась, и на пороге появился немолодой мужчина. Джон что-то сказал ему и вновь сел в экипаж.

Двери, больше напоминавшие ворота, широко распахнулись. Джон тронул поводья, и экипаж медленно въехал внутрь большого, совершенно пустого, без окон, помещения, которое освещали лишь слабо горящие фонари, развешанные по стенам. Старик вышел, плотно притворив двери- ворота.

Джон поставил экипаж на тормоз, и Кэтрин широко раскрытыми от удивления глазами посмотрела на спутника.

– Мы не станем выходить из фаэтона, поговорим прямо здесь.

–  Где мы? – невольно переходя на шепот, спросила она.

– Это здание принадлежит мне. Старик