– Это серьезно. Я никогда не называла вам фамилии моей матери. Как же вы узнали, где она живет?

Лицо у Чандлера стало еще задумчивее, и он сказал совершенно спокойно:

– Я нанял сыщика, чтобы он навел справки о вас и вашей семье.

– Не может быть!

– Может.

Ее охватила ярость.

– Вы шпионили за мной?

– В каком-то смысле это можно назвать и так. Когда вы отказались рассказывать о себе, я забеспокоился.

– Как вы посмели так поступить?

– Мне нужно было выяснить, не принуждает ли вас кто-либо заниматься тем, чем вам не хочется заниматься. Так что когда я попросил Доултона выяснить состояние финансов у некоторых светских людей, я одновременно попросил его навести справки о вас.

Миллисент вздохнула и отвела взгляд. Ее гнев уже проходил. Она не могла долго сердиться на Чандлера, ведь она так его любит и так ценит его заботу.

Она снова повернулась к нему:

– Как много вы узнали обо мне?

– Не все, что хотелось бы узнать.

– Это хорошо. Значит, какая-то часть тайны все же осталась.

– Возможно, – сказал он с полуулыбкой.

Миллисент снова насторожилась.

– Что вы хотите сказать?

– Доултон выяснил, что репутация вашей матери была погублена в результате скандала, случившегося в ее первый сезон в Лондоне, и что потом отец выдал ее за графа Беллкорта, который был его другом и ровесником. Через два года родились вы. И я знаю, что леди Беатриса – ваша тетка. Но почему вы держали это в тайне?

– Тетка считала, что будет лучше, если никто не узнает о нашем родстве, чтобы не возникало лишних вопросов. А вы, сэр, были единственным, кто все время меня расспрашивал.

– Вы меня очаровали.

Сердце у Миллисент подпрыгнуло.

– А зачем было ехать к моей матери? Ведь вы уже узнали все, что можно узнать обо мне.

– Не все. О вашей семье, Миллисент, я узнал еще до того, как вы оказались у меня дома.

– И ни слова не сказали. А должны были бы сказать.

– Мне хотелось, чтобы вы мне доверяли. Я хотел от вас услышать то, что уже знал.

– Наверное, так и следовало поступить, – согласилась она, подумав при этом, не повернулось ли бы все совсем иначе, если бы она ему рассказала.

– Я упорно пытался заставить вас рассказать о себе тогда, когда вы были у меня, для этого я зашел к вам и на следующий день, но вы отказались меня принять.

– Я помню.

– Тогда мне пришлось действовать самому. И я решил отправиться повидать вашу матушку. Я несся, как дьявол, весь день и всю ночь, то и дело меняя лошадей, чтобы как можно скорее добраться до вашего дома.

Страх охватил Миллисент.

– Вы сказали ей, чем я занимаюсь?

– Нет.

–Спасибо. Я знаю, она не поняла бы меня и не одобрила бы моей работы, – прошептала Миллисент; теперь, когда она знала, что Чандлер не рассказал матери, что она ведет раздел скандальной хроники, ей стало легче дышать. Значит, еще остается надежда, что эти сведения можно будет от нее утаить.

– Я долго разговаривал с вашей матушкой, полагая, что если ей что-то известно, она мне скажет. Но стало ясно, что она знает только то, что вы поехали в Лондон, чтобы помочь вашей заболевшей тетке и что другой миссии там у вас нет.

– Это хорошо.

– Для меня это вовсе не так хорошо. Я был уверен, что кто-то заставляет вас вести этот раздел, и это сводило меня с ума. Я не мог примириться с тем, что вы находитесь в чьей-то власти. А на обратном пути в Лондон, сидя в карете рядом с вашей матушкой, я все понял.

Миллисент снова окаменела, но постаралась не показать этого. Он действительно понял – или только пытается обманом заставить ее рассказать то, что ему хочется узнать?

– И что же вы поняли?

Довольная улыбка появилась на губах Чандлера.