В крайнем удивлении тетка пробежала глазами напечатанное и взглянула на племянницу:

– Что это такое? Я этого не одобряла.

Миллисент сказала спокойно:

– И я этого не писала.

– Еще бы. Можно подумать, что девица, выбежавшая из дома лорда Данрейвена, – ты. – Тетя Беатриса посмотрела на нее поверх газеты. Потом широко раскрыла глаза. – Но ведь это же не ты? Скажи, ведь ты не была в доме лорда Данрейвена на рассвете?

– Была.

– Миллисент! – Тетка всплеснула руками, и газета перелетела через спинку дивана.

– Тетя Беатриса, я могу объяснить.

– Как? Ничего ты не можешь! Никакие объяснения здесь неприемлемы. О Господи. О Господи. Прошу тебя, скажи, что это неправда.

Миллисент молчала, но расстроена она не была. Она не испытывала сожалений о том, что сделала, и не сомневалась, что сделала бы это снова.

– Да скажи же что-нибудь!

– Это правда, я там была.

– Силы небесные! – И Беатриса принялась обмахиваться рукой.

– Лорд Данрейвен предложил промыть мою рану, прежде чем привезти меня домой, и я согласилась. – К счастью, то была правда, а большего тетке знать не надо.

– О Боже, Боже мой! Твоя мать никогда не простит мне этого! Разве я не говорила тебе, чтобы ты не позволяла лорду Данрейвену скомпрометировать себя? Ну да ладно. Я знаю, что делать. Придется ему жениться на тебе. Это единственный выход.

– Нет, тетя Беатриса. В этом нет необходимости.

– Вот именно, есть.

– Я не хочу об этом и слышать. У меня не было времени все решить, но...

Громкий стук заставил Миллисент замолчать, но он же заставил Гамлета с лаем помчаться к двери.

– Господи, я не знаю, кто это, но сейчас мы не принимаем. О Боже! Мне следовало бы знать, что ты слишком молода и невинна, чтобы справиться с лондонскими молодцами, особенно с лордом Данрейвенрм. Во всем виновата я.

– Тетя Беатриса, пожалуйста, не расстраивайтесь из-за меня. Я же не расстраиваюсь.

Когда в комнату вошел Филлипс, Миллисент отошла к окну, чтобы подождать, пока он подаст тетке карточку визитера. Нужно убедить тетю Беатрису, что ее нельзя выдать замуж насильно, даже за того, кого она любит.

Но вместо того чтобы подойти к леди Беатрисе, Филлипс подошел к Миллисент и сказал:

– Прошу прощения, мисс. Лорд Данрейвен говорит, что у него нет при себе карточки, но он должен поговорить с вами немедленно.

У Миллисент подкосились ноги и перехватило дыхание.

Чандлер пришел.

После того как она отвергла его, отказалась его видеть, он пришел. Сердце у нее в груди расширилось. Но нет, она не может его принять. Она не станет заставлять его жениться на ней.

– Проводите милорда сюда, – заявила Беатриса.

– Нет, постойте, тетя. Я не хочу его видеть.

– Ну так я хочу.

Однако Чандлер не стал дожидаться, пока о нем доложат, – он вошел в гостиную, держа в руке шляпу и перчатки. Вид у него был такой уверенный, такой дерзкий, что сердце у Миллисент остановилось.

– Леди Беатриса. – Он поклонился и поцеловал ей руку. – Вы прекрасно выглядите.

– Благодарю вас, милорд, – натянуто сказала она. – Вы – именно тот, кого мне хотелось видеть.

Миллисент так и осталась стоять у окна, не в состоянии подойти к Чандлеру на своих вдруг ослабевших ногах. Она ликовала, она была в восторге оттого, что он пришел увидеться с ней; ничего ей так не хотелось, как броситься к нему в объятия, но она должна была оставаться при своем решении не заставлять его жениться на ней.

Чандлер повернулся к ней:

– Мисс Блэр.

– Лорд Данрейвен, – дрожащим голосом приветствовала его Миллисент.

– Прошу извинить меня за вторжение, но у меня есть особые причины прийти к вам сегодня.

– Я думаю, – насмешливо бросила леди Беатриса.

Миллисент сделала к нему шаг.

– Не продолжайте, Чандлер. Прошлой ночью я все... вам объяснила. Нам больше нечего сказать друг