малярной кисти, тащившей что-то в зубах и со всех ног удиравшей по коридору от гнавшегося за ней по пятам Джейми.

Оливия побежала следом и увидела, как Риппер, преследуемый Джейми, влетел в кабинет Саймона.

О боже… Саймон наверняка не обрадуется вторжению в его святая святых. Но Джейми был ее сыном. Она не могла уйти и бросить дело на мужа. В чем бы оно ни заключалось.

Оливия осторожно вошла в дверь вслед за двумя нарушителями спокойствия.

Ей сразу бросилось в глаза отсутствие Саймона. За письменным столом его не было. Оливия с облегчением закрыла глаза. Но в следующую секунду она заметила, что его образцовый кабинет перестал быть образцовым. По столу были разбросаны какие-то документы, бюро было открыто, несколько папок валялось на полу, корзина для мусора лежала на боку, а ее содержимое высыпалось на ковер.

— Джейми! — ахнула Оливия. — Это ты наделал?

— Нет. — Джейми показал пальцем на Рипа, который лежал на спине в углу под окном и задумчиво жевал пожелтевший бумажный лист. — Это Рип. Наверное, в отместку за то, что ему не дали есть почту. Он прыгнул прямо в этот… этот ящик… — Мальчик указал на бюро. — А потом на стол Саймона. Потрясный беспорядок, правда?

'Потрясный' было не то слово. Но Оливии еще не встречался пес, который умел бы открывать бюро. Она не преминула сказать об этом Джейми. Тот покачал головой.

— Этого Рип не делал. Ящик открыл Саймон. Я сам видел. Он выкидывал старые бумаги. Но потом остановился и сказал, что закончит после, потому что хочет покататься верхом. Я хотел поехать с ним, но он сказал: 'В другой раз'. — Джейми выглядел обиженным.

— Это не объясняет, что вы с Рипом делали в кабинете Саймона до того, как учинили в нем разгром, — сурово сказала Оливия.

— А разгром это то же самое, что беспорядок? — с интересом спросил Джейми.

— Да. — Оливия заскрежетала зубами. — Джейми, что это значит? Это кабинет Саймона…

— Я знаю, но он дал мне немножко бумаги, чтобы делать самолетики. А Рип украл самолетик, я погнался за ним, а он прибежал сюда и начал на все прыгать. Как будто он Бэтдог[17]. Это было…

— Я знаю, — вздохнула Оливия. — Это было потрясно. — Она начала прикидывать в уме размеры ущерба, пытаясь решить, должна ли убраться сама или лучше оставить все до Саймона, который знает, куда что следует класть, как вдруг услышала мерный хруст в углу у окна.

— Что он там грызет? — спросила она. — А вдруг это что-нибудь важное?

— Нет, — пожав плечами, ответил Джейми. Я думал, он съел мой самолетик, но это что-то другое.

Час от часу не легче… Оливия подошла к Рипперу и вынула у него из пасти мокрый бумажный шар. Расправив его, она решила, что это страница какого-то отчета.

— Где он это взял?

— Не знаю. — Джейми это не интересовало. — Пойдем, Рип. Миссис Ли собиралась печь бисквит. Шоколадный. Наверное, уже готово.

Риппер заколотил хвостом по полу, бросил на Оливию укоризненный взгляд и вслед за Джейми затопал на кухню.

Оливия положила на стол изжеванный листок и разгладила его. Возможно, там не было ничего важного. Отпечаток казался бледноватым, но виной тому могло быть, что ее очки для чтения остались наверху. Вероятно, это был старый вариант того правительственного отчета, над которым до сих пор бился Саймон. Того самого, который он просил отредактировать.

Она начала читать. Это был не отчет. Оливия протерла глаза и начала снова.

Нет. Нет, не может быть. Она плохо видела без очков. Это какая-то ошибка. Она взяла листок и поднесла его к свету.

Никакой ошибки.

В отчете шла речь о мисс Сильвии Леандер, которая возбуждала дело об установлении отцовства Симоны Леандер, двух лет от роду. Оливия продолжала вчитываться в ошеломляющие слова, не обращая внимания на окружающее и не чувствуя ничего, кроме пульсирующей боли в висках.

Это был вовсе не отчет, а фрагмент письма. Письма от адвокатской конторы, извещавшей некоего Саймона Себастьяна, что Сильвия Леандер согласна принять солидную денежную сумму в обмен на то, что заберет из суда свое заявление.

Больше на листке не было ничего. Предложение обрывалось на полуслове.

Оливия глядела на скомканную бумагу. Мелкие буквы плясали у нее перед глазами. Она тупо уставилась на верхнюю часть страницы и увидела цифру два, а над ней дату.

Письмо было послано почти девять лет назад.

Она закрыла глаза, открыла их снова, но ничто не изменилось. Слова остались теми же самыми, жестокими и простыми.

Одиннадцать лет назад Сильвия родила ребенка Саймона. Спустя почти три года она обратилась к нему за помощью.

Но… но всего лишь несколько недель назад Саймон женился на ней, Оливии, потому что нуждался в законном наследнике. Она прижала ладонь к горящему лбу. Тогда почему же он не женился на Сильвии много лет назад? Сильвии, про которую говорил, что никогда не спал с ней? Еще одна ложь? Да, так и есть.

У нее заболело сердце. Она сделала глубокий вдох.

Почему? Почему Саймон не сказал ей правду? Она всегда знала, что он что-то скрывает. Но это не имело смысла. В майорате на Шерраби не было ни слова о том, что наследник Саймона должен быть мальчиком. Если только не…

Она проглотила комок в горле. Во рту было сухо, как будто туда набили песку, а боль в груди стала еще сильнее.

Конечно, если только Симона не была дочерью Саймона. Но в дело вмешался суд. Сильвия не стала бы подавать заявление, не будь у нее доказательств. Или стала бы?

Оливия подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу.

Как он мог? Саймон, ее муж, отказался от собственного ребенка? Неужели все мужчины такие? Даже Саймон? Да, Дэн лишил ее иллюзий, но она надеялась и верила, что Саймон совсем другой. Ему следовало быть другим.

Оливия опустилась в кресло и, не сводя со злосчастной страницы невидящих глаз, услышала донесшийся из холла детский смех. Джейми. Ее сын. Ребенок, ради которого она вышла за Саймона. Она обхватила ладонями локти и начала раскачиваться всем телом. Безнадежность и опустошенность сменились слепым, безудержным гневом.

Как Саймон смел скрыть правду от нее, его законной жены? Как он смел добавить новый шрам к старым, исполосовавшим ее душу?

Оливия только тогда поняла, что в буквальном смысле слова скрежещет зубами, когда сжала кулаки и с силой ударила ими по зеленому сукну письменного стола. Сшиватель и коробочка со скрепками присоединились к тому, что уже валялось на полу.

Шум этого падения заглушил скрип открывшейся за ее спиной двери.

— Так, Оливия. Читаешь мои бумаги? — спросил звучный голос. — Классический случай, когда горшок обзывает чайник черным. Чья бы корова мычала, а, Оливия?

Оливия застыла на месте. Она не слышала, как вошел Саймон, но обязана была ощутить его присутствие, даже если он не говорил бы этим насмешливым тоном, от которого у нее по спине бежали мурашки. Что ж, возможно, горшок действительно обзывал чайник. Сейчас это ее не заботило.

Оливия медленно развернула кресло.

Саймон стоял в середине комнаты, нагнув голову и опустив руки. Видно, он только что заметил царивший здесь хаос.

Она следила за тем, как шок почти сразу сменился неверием, а затем гневом, от которого у Саймона сузились глаза.