Планы двора на лето опять откладываются. Анна в самой сердцевине вихря сплетен и ничего лучшего не желает, как только сидеть со сложенными на животе руками — пусть поволнуются. Двор просто бурлит от слухов. Каждый придворный норовит ухватить за рукав Георга, матушку или меня — вдруг мы уже знаем, что она беременна и когда ей рожать. Никому не хочется оставаться в летнюю жару поблизости от зараженных болезнью лондонских улиц, но предполагаемые роды королевы и возможность урвать кусок, пока король в одиночестве, удерживают многих.

Наверно, этим летом отправимся в Хэмптон-Корт, отложим поездку во Францию, хотя она явно нужна, чтобы закрепить удачно начавшуюся дружбу с Франциском.

В мае дядюшка созвал семейный совет, но Анне он теперь приказывать не может — слишком высоко она взлетела. Однако в ней взыграло любопытство, и сестра пришла. Рассчитала свое появление до секунды — мы все уже сидим и ждем начала совета. Чуть помедлила в дверях, как всегда, полна самообладания. Дядюшке пришлось подняться с кресла во главе стола, чтобы подвинуть ей стул, но только его место оказалось свободным, она решительно, величественной поступью прошествовала к креслу и, даже не сказав спасибо, уселась. Я сдавленно хихикнула, Анна мне улыбнулась. Ничто не сравнится с этим удовольствием — выказывать свою власть, ту самую, что досталась ей такой дорогой ценой.

— Я попросил членов семьи собраться, чтобы выяснить, каковы ваши планы, ваше величество, — учтиво начал дядюшка. — Было бы полезно знать наверняка, в положении ли вы и какие у вас сроки.

Анна подняла темные брови, словно в ответ на услышанную грубость:

— Вы меня об этом спрашиваете?

— Я собирался задать вопрос вашей сестре или матери, но уж если вы тут, лучше спросить вас саму. — Ясно — ему Анна благоговейного трепета не внушает. Он куда более грозным монархам служил — отцу Генриха, не говоря уже о самом Генрихе. Всегда во всеоружии, даже Анне в ее королевском величии дядюшку не запугать.

— В сентябре, — последовал краткий ответ.

— Если опять родится девочка, он будет не на шутку разочарован, — заметил дядюшка. — Он уже и так немало постарался — объявил наследницей Елизавету, а не Марию. Тауэр полон теми, кто отказался присягнуть на верность Елизавете. Скоро к ним присоединятся Томас Мор и Фишер. Если будет мальчик, никто не осмелится возражать.

— Будет мальчик, — уверенно кивнула Анна.

Дядюшка улыбнулся:

— Остается на это надеяться. В последние месяцы вашей беременности королю понадобится женщина. — Он не прервался, хотя Анна нахмурилась, словно желая возразить. — Как всегда. Лучше вам успокоиться и не донимать его бранью.

— Я этого не потерплю, — прозвучал решительный ответ.

— Придется. — Он тоже не желал отступать.

— Он ни на кого не смотрел, пока за мной ухаживал — все эти годы. Ни на кого!

Георг вопросительно взглянул на меня. Я ничего не сказала. Очевидно, я не в счет.

Дядюшка резко хохотнул, я видела, отец еле сдерживает улыбку.

— Ухаживание — дело другое, — объяснил дядюшка. — Ничего, я уже подобрал подходящую особу, из нашего семейства, из Говардов.

Я почувствовала, как покрываюсь потом. Наверно, страшно побледнела. Георг уголком рта прошипел:

— Сиди тихо.

— Кого? — Вопрос Анны рубанул воздух.

— Мадж Шелтон.

— А, Мадж! — Я облегченно вздохнула, сердце перестало колотиться, щеки снова порозовели. — Эту девчонку.

— Она его развлечет, но и место свое будет знать, — рассудительно произнес отец, словно ничего не происходит, — и что такого, просто очередную племянницу обрекают на греховное прелюбодеяние.

— А ваше влияние останется прежним, — прошипела Анна.

Дядюшка приятно улыбнулся:

— Что правда, то правда. А кого бы ты предложила? Сеймуровскую девку? Если этого не избежать, лучше уж, чтобы она слушалась нас, а не кого-то еще.

— Зависит от того, что вы ей собираетесь приказывать.

— Развлекать короля, пока ты ждешь родов, — учтиво сказал дядюшка. — И не более того.

— Не потерплю признанной королевской любовницы. Нечего ей делать в парадных покоях, никаких богатых украшений и новых платьев. Пусть не вздумает передо мной выставляться.

— Конечно, конечно, все вы, женщины, знаете, как нелегко быть добрыми женами, — кивнул дядюшка.

Анна вскинула на него блестящие черные глаза. Он улыбнулся.

— Она будет развлекать короля, пока ты лежишь в постели, а когда вернешься, исчезнет, — пообещал он. — Устроим ей хорошее замужество, и Генрих о ней даже и не вспомнит: далось без труда, быстро и позабудется.

Анна забарабанила пальцами по столу. Было ясно — она борется с собой.

— Хотелось бы мне вам доверять, дядюшка.

— И мне бы хотелось того же. — Его немножко забавляло ее упрямство. Он повернулся ко мне, я почувствовала знакомый страх — дядюшка обратил на меня внимание. — Мадж Шелтон с тобой в комнате спит?

— Да, дядюшка.

— Объясни ей, что мы решили, расскажи, как вести себя. — Он повернулся к Георгу. — А твое дело — чтобы король всегда был подле Мадж.

— Да, сэр, — немедленно отозвался брат, будто быть смотрителем королевского гарема — мечта его жизни.

— Отлично. — Дядюшка встал, сигнал всем нам — семейный совет окончен. — Да, еще кое-что.

Мы все послушно ждали, что он скажет, только Анна отвернулась и глядела в окно — там на солнцепеке в парке придворные играли в шары, король, как всегда, окружен всеобщим вниманием.

— Мария, — произнес дядюшка.

Я вздрогнула, услышав свое имя.

— Сдается мне, пора снова выдать ее замуж.

— Хотелось бы устроить помолвку еще до родов сестры, — отозвался отец. — В этом случае не будет осечки даже в случае неудачных дел у Анны.

Они даже не смотрели на Анну, понятно: если она беременна девочкой, тогда нам нечего выставить на брачный рынок. И на меня не глядели, обсуждали куплю-продажу коровы на рынке, да и только. Разговаривали друг с другом, два купца, затеявших выгодное дельце.

— Хорошо, — согласился дядюшка, — я поговорю с секретарем Кромвелем, пора ей уже снова замуж.

Я ушла от Анны и Георга, бросилась к королевским покоям. В приемной зале Уильяма не было, и я не рискнула искать его в маленькой комнате, где он спал. Мне попался на глаза юноша с лютней, музыкант сэра Франциска Уэстона. Как его зовут, кажется, Марк Смитон?

— Не видели сэра Уильяма Стаффорда?

— Видел, леди Кэри, — вежливо поклонился он. — Он все еще играет в шары.

Я кивнула и вышла в парадную залу. Оглянулась, он меня не видит, юркнула в боковую дверцу, а оттуда на широкую террасу, вниз по ступеням в сад. Уильям подбирал мячи, партия только что кончилась. Он повернулся, заметил меня, улыбнулся. Остальные игроки замахали мне, приглашая в игру.

— Хорошо, — кивнула я. — А какая ставка?

— По шиллингу за кон, — сказал Уильям. — Вы попали к отчаянным игрокам, леди Кэри.

Я открыла кошелечек, нащупала там шиллинг. Взяла мяч, толкнула, он покатился по траве. Даже