Я с большим сожалением узнала, что Вы верите всем этим совершенно бредовым сплетням, причем верите настолько, что это даже заставляет Вас усомниться в добропорядочности и честности моей дочери Елизаветы, истинной христианки, упомянутые качества которой не подлежат ни малейшему сомнению. Убеждена, что, серьезно подумав, Вы и Ваш сын поймете: в Англии нет другой наследницы дома Йорков, которая во всех отношениях обладала бы такой же значимостью и такими же достоинствами, как моя Елизавета.
Да, она любима своим дядей, как была бесконечно любима и своей тетей, королевой Анной, и моя дочь, безусловно, заслуживает любви. Лишь грязные голоса из помойки способны разносить о ней порочащие слухи, согласно которым в ее отношениях с дядей есть нечто непристойное.
Разумеется, я весьма благодарна Вам за ваши молитвы и желание заступиться за меня перед Господом. Но впредь буду считать, что условия помолвки наших детей остаются прежними ввиду их многочисленных и явных преимуществ, если, конечно, Вы и впрямь не вознамеритесь расторгнуть помолвку. Впрочем, это представляется мне настолько невероятным, что я более не стану упоминать о подобной возможности. Посылаю Вам свои наилучшие пожелания и еще раз благодарю за Ваши молитвы, которые, как я знаю, особенно угодны Богу, поскольку исходят от Вашего смиренного и благородного сердца.
Я нарочно подписалась «Елизавета R.», чего давно уже не делала, ведь это означало «Елизавета Regina» — королева Елизавета. Но, сворачивая листок, капая на письмо воском и запечатывая его своей печатью, я чувствовала, что невольно улыбаюсь, довольная собственной наглостью.
— А ведь я стану для тебя миледи, королевой-матерью, — сказала я вслух, — тогда как ты по- прежнему будешь леди Стэнли, если твой сын погибнет на поле брани. Так что Елизавета R. — и точка. Кушай на здоровье, старая ты горгулья!
АПРЕЛЬ 1485 ГОДА
Елизавета прислала мне письмо. Оно явно писалось в спешке, все в размазанных чернилах, дважды свернуто и дважды запечатано.
Мама, ты должна немедленно прибыть ко двору. Все вышло просто ужасно! Его милость, наш король, решил поехать в Лондон и известить своих лордов, что жениться на мне не собирается и никогда даже намерения подобного не имел — а все с целью остановить распространение слухов о том, что именно он отравил бедную королеву Анну. Злые люди утверждают, будто Ричард, желая поскорее на мне жениться, не стал дожидаться ни смерти жены, ни ее согласия удалиться в монастырь. Теперь Ричард думает, что обязан объявить во всеуслышание: для меня он был и остается не более чем дядей.
Я пыталась убедить его, что в подобных действиях нет нужды, что можно просто подождать, не давая никаких поводов для пересудов, пока они не затихнут сами собой, но меня Ричард слушать отказывается; он теперь слушает только Ричарда Ратклифа и Уильяма Кейтсби, а те уверяют, что весь север тут же восстанет против короля, если он оскорбит память своей жены, принадлежавшей к знаменитому семейству Невиллов из Нортумберленда.
Но что гораздо хуже, Ричард полагает, что для спасения моей репутации мне необходимо немедленно покинуть двор и где-нибудь скрыться. Но гостить у тебя он ни за что не разрешает, а отсылает меня к леди Маргарите и лорду Томасу Стэнли, к этим самым ужасным из всех дурных людей, и настаивает, что лорд Томас — один из немногих, кому он действительно может меня доверить. Король уверен, что в доме Стэнли мне будет обеспечена полная безопасность. Ричард также считает, что никто уже не усомнится в безупречности моей репутации, если меня примет в своем доме леди Маргарита.
Мама, ты должна это остановить! Я не смогу жить у этих людей! Ведь леди Маргарита меня попросту замучает: она, наверное, думает, что я нарушила данное ее сыну слово и разорвала нашу с ним помолвку, а за это сам Бог велел ей меня ненавидеть. Напиши Ричарду или даже сама как можно скорее приезжай ко двору и объясни ему, что мы с ним будем счастливы, что все у нас будет хорошо, что нам нужно только немного подождать, пока утихнут эти сплетни и слухи, и мы сможем наконец пожениться. У Ричарда нет таких друзей, на кого он мог бы по-настоящему положиться; у него нет своего Совета, который мог бы открыть ему правду. Его мнение сейчас зависит от тех, кого не зря называют в народе Крысой и Кошкой,[36] а эти господа очень опасаются, что мое влияние на короля окажется не в их пользу, поскольку я пожелаю отомстить за их вражду с нашим семейством.
Мама, я люблю Ричарда. Он моя единственная радость в этом мире. Я принадлежу ему целиком — и сердцем, и душой, и телом. Ты говорила, что от меня потребуется гораздо больше, чем просто любовь, если я хочу стать королевой Англии, так ответь, как мне поступить. Не могу же я отправиться к этим ужасным Стэнли! Что же мне делать, мама?
На самом деле я тоже не знала, что ей теперь делать, бедной моей девочке. Она влюбилась в человека, у которого сама возможность выжить зависела от того, будет ли он в состоянии управлять страной, будет ли Англия верна ему. А уж если бы он сообщил всей Англии, что намерен жениться на собственной племяннице, чуть ли не на следующий день после того, как тело его бедной жены было предано земле, то ему попросту пришлось бы сразу подарить Генриху Тюдору весь север. Северяне вряд ли дружелюбно восприняли бы подобное оскорбление Анны Невилл, будь она жива или мертва, а ведь Ричард прежде черпал свои силы именно на севере, и северяне всегда оказывали ему решительную поддержку. Нет, он, разумеется, никогда не осмелится подобным образом обидеть жителей Йоркшира, Камбрии, Дарема и Нортумберленда. На такой риск он вряд ли пойдет. Во всяком случае, уж точно не теперь, когда Генрих Тюдор собрал армию и готовится к вторжению, ожидая лишь окончания весеннего половодья.
Я велела гонцу, доставившему письмо Елизаветы, отдохнуть и перекусить, а утром быть готовым отвезти дочери мой ответ, сама же отправилась к реке и долго гуляла там, слушая тихое журчание вод среди белых камней. Я очень надеялась, что Мелюзина обратится ко мне или я вдруг снова найду кусок спутанной лески, вытащу ее из воды и на ее конце окажется кольцо в виде миниатюрной короны. Однако мне пришлось вернуться домой, так и не получив от Мелюзины ни одного знака. После я долго писала дочери, полагаясь лишь на собственный опыт, обретенный за те долгие годы, что я провела на троне, и на свои собственные предположения о том, на что Ричард способен в данный момент.
Доченька, я понимаю, как ты расстроена — это явствует из каждой строчки твоего письма. Постарайся все-таки быть мужественной. Грядущее лето все расставит по своим местам, тогда и нам все будет совершенно ясно. А пока езжай к Стэнли и обязательно постарайся им обоим понравиться. Леди Маргарита — женщина в высшей степени набожная и весьма решительная; трудно придумать человека, способного лучше обеспечить твою безопасность и приглушить любой скандал. К тому же ее собственная репутация такова, что и ты, находясь в ее доме, как бы вновь обретешь репутацию безупречной девственницы, каковой ты и должна всем казаться, — что бы дальше ни происходило.
Если у тебя получится хоть чуточку полюбить ее, если получится ей понравиться — тем лучше. Правда, мне, например, этот фокус так и не удался. Во всяком случае, постарайся с ней хотя бы не ссориться, ведь не так уж долго ты у нее и пробудешь.
Ричард отправляет тебя в безопасное место, подальше от скандала и угроз до тех пор, пока Генрих
