— О том, что я должен, мы поговорим чуть позже, — шепотом прервал ее Марсель и, обняв за талию, прижал к каменной стене забора.

Ева смотрела на него округлившимися от удивления глазами, не пытаясь даже пошевелиться.

— Я потом тебе все объясню. Обещаю, — продолжал шептать ей на ухо Марсель. — Только не бей меня сейчас по физиономии. Мы должны выглядеть как влюбленная парочка. Хотя бы на несколько минут.

Ева продолжала удивленно смотреть на него, онемев от неожиданности. И вдруг почувствовала на своих губах теплые губы Марселя. В первые несколько секунд это прикосновение было таким же стремительным, как и объятия, и в то же время легким, почти невесомым. Но затем становилось все более пылким, страстным, обжигающе нетерпеливым, пока наконец полностью не завладело чувствами и сознанием напрочь позабывшей об окружающем их мире Евы.

Она поняла, что возвращается к действительности только в ту минуту, когда губы Марселя, немного отстранившись от нее, тихо прошептали:

— Я хотел бы вечно удивлять тебя вот так. Чтобы у тебя не было сил ни возражать, ни сопротивляться. Даже если это будет стоить мне звонкой пощечины. И не одной.

Ева на несколько мгновений приоткрыла глаза и вдруг увидела, что за углом, в нескольких метрах от них, стоит все та же девушка в футболке с дьяволицей, украдкой наблюдая за ними.

Так вот для чего он разыграл эту сцену, осенила ее молниеносная догадка. Вернее, для кого. Значит, не зря она провожала меня таким убийственным взглядом. У них роман, теперь это абсолютно очевидно. Либо он все еще существует в настоящее время, либо существовал в недалеком прошлом. И завершился какой-нибудь глупой ссорой, о которой она теперь жалеет.

Все эти мысли пронеслись в голове Евы за считанные секунды. Но ни одной из них она не озвучила. И, когда Марсель, видимо угадав незримое присутствие девушки, вновь приник к ее губам в нетерпеливом поцелуе, Ева сразу же забыла о них, как о мимолетных и незначительных.

Спустя несколько долгих минут, показавшихся ей целой эпохой, постепенно поворачивающей ее жизненный путь в какую-то иную, неизвестную пока даже ей самой сторону, Марсель наконец ослабил объятия и медленно отстранился от Евы, пытаясь уловить ее взгляд.

— Я, наверное, должен все объяснить, — неуверенно проговорил он.

Ева смущенно поправила волосы, искоса взглянув в ту сторону, где стояла незнакомая девушка, и, увидев, что теперь ее там нет, сказала:

— Да, должен.

Марсель немного помолчал, видимо раздумывая над тем, что собирался произнести, затем беспомощно развел руками.

— Я не могу. Меня страшит мысль, что тогда ты не захочешь меня больше видеть. А это будет для меня просто гибелью.

Ева медленно качнула головой и, перекинув ремешок сумочки через плечо, огляделась вокруг с отрешенным видом.

— Полагаю, наша сегодняшняя прогулка опять-таки не принесет нам ничего, кроме разгрома. Только теперь в мыслях, чувствах и взаимоотношениях. А их осколки не менее опасны, чем стекляшки разбитой витрины.

— Не сердись, я и вправду не могу тебе сейчас все рассказать.

— А я и не сержусь, — спокойным тоном откликнулась Ева. — Я только хочу поставить тебя в известность, что никогда не играю в игры, правила которых мне неизвестны. Если надумаешь растолковать правила той игры, которую ты затеял, а также сообщить о личности той девушки в черной футболке, я готова тебя выслушать. А до тех пор нам лучше не встречаться.

Ева прошла мимо Марселя, даже не взглянув на него, но он осторожно удержал ее за плечо.

— Возможно, я не прав, — тихо проговорил он. — Признаю это. Но ведь ты не ударила меня.

Ева метнула в него рассерженный взгляд.

— Да, ты просил не бить тебя по физиономии, и я выполнила твою просьбу. Выполнила, потому что не знала ее причины. Но теперь я не советую тебе рисковать.

Небрежно сбросив его ладонь со своего плеча, Ева направилась к перекрестку.

Ну надо же, после всех этих махинаций у него еще хватает наглости делать подобные намеки, думала она, сердито шагая по тротуару. Ему мало того, что он использует меня в своих сомнительных играх. Теперь он считает, что довольно одного лишь поцелуя и я, не замечая ничего вокруг себя, не стану задавать никаких вопросов. Хотя он где-то прав. На этот раз я вновь должна злиться не на Марселя, а на себя. Ведь на свой собственный вопрос, почему я безропотно позволила ему сделать меня участницей этого спектакля, мне вновь нечего ответить. Хотя нет, один ответ все же приходит на ум. И этот ответ: не знаю. Я в последнее время вообще ничего не знаю. Ни о себе, ни о других, ни о ком. Господи, да сколько же еще я буду твердить мысленно это дурацкую фразу?! Пора бы уже узнать хоть что-то. Например, причину, по которой Винченцо мне до сих пор так и не позвонил. И ее нужно выяснить прямо сейчас.

Ева остановилась напротив светофора и, достав из сумочки мобильный, решительно нажала нужную клавишу. Через несколько секунд в трубке послышался хорошо знакомый ей голос.

— Винченцо, наконец-то я до тебя дозвонилась! — с радостным волнением проговорила Ева. — Почему ты столько времени не давал о себе знать? Я ужасно беспокоилась. Вчера твой телефон был выключен, и я просто не понимала, что происходит.

— Разве? — сухо перебил ее Винченцо. — А по-моему, все происходящее должно быть тебе понятно как никому другому.

Ева на несколько секунд растерянно умолкла.

— Прости, но… Почему у тебя такой тон? — наконец спросила она, пытаясь отыскать в путанице своих мыслей хоть какую-нибудь догадку.

— Ты вновь не понимаешь? — все так же сухо бросил Винченцо.

— Нет.

— Вернее, делаешь вид, что не понимаешь, — уточнил он.

— Винченцо, пожалуйста, объясни мне немедленно, что произошло! — паническим тоном потребовала Ева. — Почему ты разговариваешь со мной так, будто я в чем-то перед тобой виновата?

— А разве это не так?

— Боже мой, Винченцо, ты меня пугаешь.

— Думаю, на самом деле ложь не так страшна, как принято считать, — ничего не выражающим голосом откликнулся Винченцо. — Ведь всем нам время от времени приходится иметь с ней дело.

— Ложь? — растерянно переспросила Ева. — На что ты намекаешь?

Винченцо устало вздохнул.

— Послушай, давай прекратим этот бессмысленный разговор. Тебе ведь не хуже меня известна причина, по которой изменилось мое отношение к тебе. Стоит ли тратить время на запоздалое притворство?

— Притворство?! — возмущенно воскликнула Ева. — Ты обвиняешь меня в притворстве?! Теперь, когда, решив избавиться от меня после проведенной со мною ночи, сочиняешь на ходу какие-то запутанные небылицы?! Поверить не могу! Хотя еще вчера я безоговорочно верила тебе и ждала твоего звонка словно спасения. Если ты решил, что наши отношения не должны выходить за рамки обычной, мимолетной интрижки, то мог бы прямо сказать мне об этом. Я бы все поняла и сохранила бы о тебе только самые лучшие воспоминания. Но обвинять меня во лжи… Лгать самому, чтобы обвинить в этом меня! Ты представляешь, насколько это подло?! Ты просто трус, который при первой возможности прячется за свои собственные выдумки!

— Что?! Ты называешь меня трусом?! — Винченцо буквально задохнулся разгневанным криком. — Ты говоришь мне о подлости? И это после того, как я стал посмешищем в глазах твоего любовника?! После того, как ты развлекаешься с ним за моей спиной, уверяя меня в том, что терпеть его не можешь?!

— Какого любовника? О ком ты говоришь? — оторопело промямлила Ева.

— Какого?! И у тебя хватает наглости вновь притворяться?!

— Перестань на меня орать! — вмиг разозлилась Ева. — Я и не думала притворяться. Я только хочу