позволит вам быть тут, если мы хотя бы не обручимся? Вам придется вернуться к нему.

Он опять терялся в догадках, почему она совсем не возражает называться его любовницей, а выходить за него замуж не желает? Неужели это все от нелепой гордыни?

— Я никогда не вернусь к Филиппу, — сказала она, вздрогнув всем телом.

— Тогда придется обручиться. Но ведь обручение — еще не венчание, Алуетт. Вы можете сказать, что хотите венчаться в Иерусалиме… или, где хотите. А тем временем мы можем безопасно проводить время вдвоем. Любимая, разве ты не хочешь быть со мной? Его голос успокаивал и ласкал ее. Потом он обнял ее, его теплое дыхание пощекотало ей шею, отчего дрожь пробежала по спине. Трудно думать, когда он вот так совсем близко… разве лишь о прекрасных ночах, которые они провели вместе по дороге в Мессину, когда он успешно учил ее искусству любви…

— Ладно, — вздохнула она, и он почувствовал облегчение.

— Прекрасно. Я позову Инноценцию и пошлю за Эрменгардой. До ужина мы, наверное, не увидимся. Ричард наверняка решил, что позволил мне слишком долго играть в возлюбленного, и заготовил для меня дюжину поручений.

Рейнер был доволен своей победой, даже если она согласилась на обручение, чтобы вновь не попасть в лапы Филиппа. Обручение, конечно, не венчание, но все же нечто законное. Может, ему надо постепенно приучать Алуетт к тому, что ей придется рано или поздно стать его женой, а в том, что она ею станет, Рейнер больше не сомневайся.

Ричард не стал тянуть и на другое утро встретился с Филиппом. Измученный бездельем в ожидании весны, он воспрянул духом в ожидании стычки с Филиппом, словно ему предстоял бой с самим Саладином. Он подумал было прихватить с собой Рейнера. Пусть его за это на год отправят в ад, но не упускать же возможности посмотреть, как побледнеет Филипп при виде рыцаря, которого приказал убить. Ричард верил, что у него еще будет случай посчитаться с Фулком де Лангром. И он его не упустит. Английский король и думать забыл о своем недавнем покаянии.

Когда его провели в тронный зал, где Филипп, удобно устроившись на мягких подушках, играл в шахматы с Танкредом, он несколько мгновений помедлил в дверях, наблюдая за ними, а потом позволил объявить о своем приходе. Ричард с отвращением подумал, что Филипп за эту зиму растолстел еще больше. Рядом с ним он явно выигрывает: высокий, больше шести футов, крепкий и ловкий, хотя Сицилия располагала не к упражнениям, а к лени и удовольствиям.

Филипп и Танкред сделали вид, что рады приходу Ричарда, который добродушно улыбнулся им, ни на секунду не сомневаясь, что они опять что-то замышляют против него или просто сплетничают на его счет.

— Милорд, у меня есть для вас новости, — сказал он, сразу переходя к делу. И не церемонясь, рассказал Филиппу, как его вассал Рейнер де Уинслейд «случайно» встретился в монастыре в Палермо с леди Алуетт де Шеневи и понял, что ее держат там насильно. Теперь они вместе вернулись в Мессину.

— Вот так, Филипп, — не торопясь, продолжал Ричард, — я уверен, вы не знали, что ваша маленькая певица больше не хочет быть монахиней. Эта аббатиса перестаралась в погоне за богатой добычей. Но, как бы то ни было, мой рыцарь влюбился в даму и хочет жениться на ней.

С наслаждением английский король наблюдал, как меняется в лице Филипп Французский. Сначала он удивился, потом рассердился, потом вышел из себя.

— Нет! Никогда! Никогда моя… моя певица не станет женой англичанина! — брызгая слюной, прошипел он.

— На самом деле он норманн. И по-французски говорит не хуже вас, — уговаривал он Филиппа со сводящим с ума здравомыслием. — Англичане почти все рабы или чиновники.

— Знать ничего не желаю о вашем проклятом туманном острове, — скрежеща зубами, проговорил Филипп, и на шее у него вздулись жилы. — Он ее не получит.

— Это зависит от ее брата, — продолжал мучить своего сюзерена Ричард. — Для вас ведь она всего- навсего певица.

— Граф де Шеневи мой вассал.

— И сделает, как вы скажете. Конечно. От своих вассалов я жду того же самого. Но я не посылаю своих людей на убийство, милорд.

— Убийство? Какое убийство? — пролепетал Филипп, побелев под стать горностаю на воротнике.

— Вы прекрасно поняли, что я говорю о сире де Лангре, Филипп. — Ричард подошел совсем близко к сидевшему королю и был похож на карающего ангела. Он упивался своей победой. — Думаю, вам небезынтересно будет узнать, что он проиграл. Но если он все же оправится от ран, я бы на вашем месте проследил, чтоб этот предатель больше не крутился возле вас.

— Если мой рыцарь поссорился с вашим, это их дело, — заупрямился Филипп. — Я христианский король и собираюсь воевать с неверными. У меня нет никаких дел с убийцами.

Но ему не удалось обмануть проницательный взгляд Ричарда.

— Как угодно, ваше величество. Тем более я уверен, что вы дадите согласие на обручение.

— Ричард, не шантажируйте меня! — вновь обрел голос Филипп.

Ричард взглянул на Танкреда. Коротышка король с большим интересом прислушивался к спору монархов, надеясь извлечь из него кое-что полезное и для себя. Английский король знал, что он прикидывает, на кого выгоднее поставить.

— Нет, Филипп, это еще не шантаж. Шантаж еще только будет. Помните шесть кораблей, которые я подарил вам вчера, ваше величество? Не хотелось бы мне забирать их обратно, но я заберу, если вы не согласитесь на обручение.

Черные глазки Филиппа метали громы и молнии.

— Ладно, Ричард, — сказал он. — Но вы разрешите мне сначала поговорить с моей сеет… с моей певицей?

Ричард усмехнулся, не желая скрывать, что заметил оговорку французского короля.

— Ну, конечно же. Церемония состоится завтра в часовне де Мойяков. Приходите немного пораньше. Мне понятно, что вы хотите поздравить леди Алуетт… И попрощаться с ней.

— Попрощаться?

Ричард наслаждался бледностью Филиппа. Но он приготовил для него еще один удар.

— Да. Я решил, что Алуетт будет фрейлиной Беренгарии. Моя будущая невеста вместе с моей матушкой уже в Неаполе. У нее должны быть фрейлины, и Алуетт подходит, как никто. Это честь для нее, не правда ли?

Одному Богу известно, как Филиппа не хватил удар.

— Но, Ричард, вы не свободны! Вы же обручены с Алес!

Ричард уже шел к двери, но остановился и повернулся к Филиппу.

— Милорд, я не один раз говорил вам, что не возьму Алее в жены. Ваша сестра была любовницей моего отца. Беренгария будет моей невестой.

— Тогда верните Алее и ее приданое.

— Алее — пожалуйста. А Вексен ни за что. Успокойтесь, Филипп, а то кто же будет воевать с Саладином?

И он быстро вышел из зала.

Алуетт сидела одна в маленькой приемной и ждала своего королевского брата. От одной мысли, что ей надо еще раз выдержать борьбу с этим змеем, она приходила в ужас и сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди, хотя Рейнер поклялся ей в ее полной безопасности.

— Не позволяйте ему внушать вам, что вы в чем-то виноваты, — подбадривал ее Рейнер. — Я буду ждать в часовне, моя прелестная возлюбленная.

Она вновь и вновь вспоминала его слова и восторженные восклицания Инноценции, когда та одевала ее в небесно-голубое бархатное платье с золотым кушаком. Распущенные волосы, украшенные золотым венцом с жемчужинами, черным облаком покрывали нежные плечи Алуетт.

— Ах, миледи, вы такая красавица! — восклицала ломбардка. — Ну прямо как Святая Мария в церкви святого Иоанна!

Алуетт приказала девушке не кощунствовать, но была довольна ее похвалой, потому что больше всего