Может, ей еще удастся и его увести от светской жизни. Она уже видела, как он вступает в орден тамплиеров или орден госпитальеров, воодушевленный ее примером, после чего довольно долго ругала себя, обвиняя в непомерной гордыне.

Держать английского рыцаря на расстоянии во время переходов было невозможно, потому что он постоянно ехал рядом. В сопровождении своего полуволка Зевса Рейнер скакал рядом с ней и Анри, пользуясь тем, что тут же были Ричард и Филипп. Анри он очень нравился!

— Не понимаю, почему вы так холодны с сэром Уинслейдом, — сказал ей как-то вечером Анри после того, как Рейнер отправился взглянуть на своих солдат. — Вы сами говорите, что он спас вам жизнь в Везлэ, когда вы отправились на свою дурацкую прогулку по городу. И он очень приятный собеседник… Для англичанина, конечно же! Мне кажется, он вас обожает, сестренка, — заявил он со свойственной ему прямолинейностью.

Алуетт не сумела скрыть досаду.

— Он? Не может быть! Как интересно! А мне показалось, что он все время проводит с вами и Гийомом де Барром и вы предаетесь воспоминаниям о ваших прежних походах!

— Ужасно, что вы не видите, как загораются его глаза, когда он смотрит на вас, Алуетт, — продолжал Анри. — Боюсь, что он использует де Барра и меня, несмотря на все наши добродетели, чтобы побыть рядом с вами. — Анри ухмыльнулся. — Может быть…

Но Алуетт не стала его слушать.

— Не надо, Анри, я знаю, что вы собираетесь мне сказать, и пожалуйста, ничего не говорите. Сэр Рейнер знает о моем призвании. Я ему прямо обо всем сказала, так что даже англичанин понял.

Анри подумал, что красивый англичанин, похоже, человек решительный и разговоры о монастыре должны были настроить его еще решительнее, но де Шеневи понимал, что не надо лезть напролом. Не стоит настаивать, а то она совсем заупрямится. Пусть англичанин ведет свою любовную партию, как знает.

Стоя на высоком берегу Роны, Рейнер сквозь пелену дождя смотрел, как последние солдаты французской армии готовятся ступить на старинный мост, и хмурил брови. Ему не нравился ненадежный с виду мост, не нравилось, как он скрипит и шатается, когда по нему идут сотни крестоносцев. Слишком много их скопилось там. Он больше всего на свете хотел, чтобы Алуетт была уже на другом берегу, но деревянный экипаж все стоял, не трогаясь с места. Рейнеру надо заняться поиском пристанища для своих людей, но он не мог уйти с берега, даже если бы от этого зависело спасение его души, пока он не уверен в безопасности Алуетт.

Король Филипп вместе со своей разрисованной болтущкой любовницей уже не меньше часа как переехал Рону и теперь, наверное, отдыхает себе в отнятом у кого-нибудь доме.

Рейнер предложил было Алуетт свои услуги, но, несмотря на ласковое «спасибо», она категорически отказалась ехать с ним.

— С моей стороны будет нехорошо бросить мою служанку тут одну, — сказала она.

Эрменгарда смотрела на него непроницаемым взглядом.

— Ее мы тоже возьмем с собой. Гераклу ничего не стоит взять вас обеих, а я поведу его под уздцы.

— Святая Дева! Да я умру от страха, если сяду на эту громадину! — взвизгнула Эрменгарда в притворном ужасе.

— Тогда вы можете идти пешком, — предложил Рейнер как можно приветливее, хотя заранее знал, что из этого ничего не получится.

— Нет, я не могу… Я целый день сидела, и мне так просто не разогнуть мои старые кости. Когда мы будем в городе, меня придется выносить отсюда на руках.

Алуетт пожала плечами, не зная, довольна она или рассержена поведением Эрменгарды.

— Видите, милорд, придется мне остаться. Если бы она не любила меня, то не поехала бы за мной на край света. Она уже старая, а ей Бог знает что приходится терпеть.

В карих глазах Рейнера загорелось гневное пламя, когда он перевел взгляд с милого лица на праздновавшую победу старую дуру, и он еле сдержался, чтобы не задушить ее.

Потом, уже распрощавшись, он понял, что старуха просто боится потерять свое место при госпоже. Может, она хочет пойти в монастырь вместе с Алуетт? Или боится, что он не разрешит Алуетт взять ее с собой в Уинслейд, когда она станет его женой? Так или иначе, а надо подумать, как бы сделать из этой мегеры союзницу.

Вот… Наконец-то последние экипажи и тот, в котором сидела Алуетт, тоже въехали на мост.

Сейчас они будут здесь, и он сможет спокойно вздохнуть.

Едва мост качнулся в первый раз, Эрменгарда громко завопила, потом схватила ничего не понимавшую Алуетт и прижала ее к своей толстой груди, не переставая кричать и призывать на помощь всех святых сразу.

— Эрменгарда! Что случилось? Отпусти меня!

— Госпожа, мост сейчас сломается и мы все утонем! Ой! Ой! — вопила Эрменгарда, пока мост гнулся и сопротивлялся, а потом не выдержал и с оглушительным шумом рухнул вместе с людьми и лошадьми в черный поток.

Рейнер не помнил, как сорвал с себя шлем, как соскочил с Геракла, как стянул с себя кольчугу, пока бежал по берегу. Первое, что он почувствовал, — это невыносимый холод, но уже позже, когда вынырнул далеко от берега. Зевс бросился, рыча и лая, следом за ним.

На середине реки все смешалось. Обломки экипажей, фыркающие лошади, тонущие люди. Стараясь не попасть под копыта, Рейнер нырял и нырял в ледяной воде, представляя себе, как слепая и беспомощная Алуетт не может найти дверь и, захлебываясь, задыхаясь от ужаса, тонет в ледяной воде. Будь проклята ее камеристка!

Впереди он увидел, как кто-то борется за жизнь в черной, как чернила, воде, но из-за намокшего платья и тумана, поднимавшегося от реки, понять, кто это, было невозможно. Только подхватив женщину, Рейнер понял, что спасает Эрменгарду. Черт бы ее побрал! Но и бросить ее он тоже не мог!

Вынырнув на поверхность, он с жадностью глотнул воздух, но старуха всей тяжестью повисла на нем, грозя его утопить.

— Моя госпожа! Спасите мою госпожу! — сипела она.

— Тогда отпусти меня! — прокричал он ей в ухо, но старуха была в невменяемом состоянии.

Рейнер, теряя терпение, искал, кому бы передать вцепившуюся в него старуху, но видел только плывущих к берегу лошадей.

Откуда-то вынырнул Анри де Шеневи, и Рейнер, ни секунды не медля, вручил ему Эрменгарду и молча исчез под водой.

Никого. Никого! Все, кто сумел спастись, уже выбрались на берег. Рейнер отыскал на дне экипаж с огромной дырой в стене. В нем никого не было.

Потом он опять вынырнул, чтобы набрать в легкие воздух. «Алуетт!» — вопило в отчаянье его сердце, когда он плыл наверх. И он все нырял и нырял и будет нырять, пока не найдет ее. Он не оставит ее одну в этой холодной могиле.

Вынырнув в очередной раз, он услышал радостные крики и увидел, что Зевс плывет к берегу, таща за собой бесчувственное тело женщины. Длинные черные волосы. Это Алуетт. Живая или мертвая? Неужели его храбрый пес опоздал? Рейнер поплыл к нему, легко рассекая воду сильными руками.

Анри уже был на берегу вместе с хныкающей Эрменгардой. Он был наготове, когда Зевс подплыл со своей ношей и, буквально выхватив ее из воды, положил на траву. Тут и Рейнер вылез на сухое место и подбежал к ним.

Алуетт лежала, полуоткрыв рот, белая как мел. Прядь черных волос прилипла к щеке. За ухо зацепилась веточка водорослей. Глаза у нее были закрыты. Рядом лежал Зевс, который то тяжко вздыхал, то тихонько скулил.

— Рейнер, она дышит! Слава Богу! — крикнул Анри, и Рейнер. словно сразу лишившись всех сил, упал на колени и обнял девушку. Он то благодарил Бога за ее спасение, то хвалил своего храброго пса, то осыпал поцелуями ее холодное лицо.

Алуетт закашлялась И очнулась, а очнувшись сразу же услыхала его голос, звавший ее:

— Алуетт! Алуетт! Любовь моя! О, Боже, Боже мой! Очнись, моя любовь, открой глазки!