– Звали, – удрученно вздохнув, ответил Шакал. – Белнон сказал, что уже ничего нельзя сделать.

Глеб шагнул к Бычеголову. Нелюди схватили его за руки, но Ворон качнул головой, и они снова отпустили его. Глеб взглянул на голую, поросшую редкими рыжеватыми волосами грудь Бычеголова, сдвинул брови и пробормотал:

– Странно. Снаружи никаких повреждений нет.

– Кожа уже наросла, – пояснил за спиной у Глеба Шакал. – А то, что под кожей, никак не срастается.

Глеб обратил внимание на то, что живот Бычеголова вздут и напряжен, словно у беременной, которой скоро рожать.

– У вашего вождя – сильное внутреннее кровотечение, – сказал он. – Если не вскрыть живот, он умрет. Советую вспороть ему брюхо.

– Ты сможешь его исцелить? – спросил Шакал.

– Нет, но…

– Он сможет, – мрачно проговорил Ворон за спиной у Глеба.

Глеб сжал кулаки, но сразу три острия мечей ткнулись ему в спину.

– Не балуй, ходок, – мрачно проговорил Ворон. – Что тебе нужно, чтобы исцелить Бычеголова?

– Я не хирург, – угрюмо ответил Глеб. – Я не умею делать хирургические операции, а вашему вождю нужна операция.

Ворон достал кинжал, поднес его лезвие к горлу Глеба и повторил свой вопрос:

– Что тебе нужно, чтобы исцелить Бычеголова?

Глеб покосился на кривой, остро отточенный клинок и сглотнул слюну.

Он вспомнил, как присутствовал на операции знаменитого хирурга Сазонова. Ему тогда поручили написать большой репортаж о работе клиники. Сазонов не только дал пространное интервью, но и пригласил Глеба на операцию.

Глеб притащил с собой в «операционную» видеокамеру и тщательно все заснял. Операция произвела на Глеба неизгладимое впечатление. Он не раз потом показывал запись друзьям, хвастаясь своим хладнокровием.

– Спрашиваю в последний раз, – услышал он глуховатый голос Ворона. – Что тебе нужно, чтобы исцелить вождя?

Глеб напряг память и проговорил:

– Мне нужен скальпель… Игла с нитью… И еще – что-нибудь вроде прищепы. И чистые тряпки.

– Шакал, – тихо окликнул Ворон. – Принеси иглу, тряпки и прищепу.

– И нож, – сказал Глеб. – Небольшой, но очень острый нож.

Ворон взглянул на Шакала:

– Шакал, ты слышал?

– Да.

– Неси.

Шакал выскочил из шатра. Вскоре он вернулся и вывалил на землю нож, иглу с уже вдетой суровой нитью и плоскую железную прищепку.

– Это все? – спросил у Глеба Ворон.

– Вроде да.

«А почему бы и нет? – подумал Глеб. – Организм нелюдей раз в десять крепче, чем у человека. Раны у них быстро затягиваются. Иммунитет – будто у белого медведя. Жаль, что нет антисептика. Но, возможно, он нелюдям и не нужен. Можно попробовать».

Глеб взял нож. Увидев в его руках оружие, дозорные вновь вынули из ножен мечи. Глеб думал, что Ворон прикажет им вложить клинки обратно, но носатый нелюдь промолчал.

Дело принимало серьезный оборот.

Глеб вздохнул и снова напряг память.

«У пациента сильное внутрибрюшное кровотечение, – услышал он голос хирурга Сазонова. – Нужно срочно открывать живот. Но даже если все пройдет успешно, он может не выжить. Судя по всему, у пациента контужены легкие и сердце».

Глеб облизнул губы и уставился на волосатый живот Бычеголова.

«В момент вскрытия брюшной полости эффект тампонады исчезает. Кровотечение усиливается в несколько раз. Нужно остановить его в считаные секунды. Иначе откажет сердце».

Глеб крепче сжал рукоять ножа, поднес лезвие к коже «пациента», мысленно перекрестился и нажал на рукоять. Нож был острым, как бритва. Кожа и мышцы брюшины разошлись, и наружу выплеснулась застоявшаяся кровь – багрово-черная, блестящая. Ее было так много, что Глеб опешил.

– Вычерпывайте! – крикнул он. – Быстрее!

Ворон и Шакал, напуганные криком Глеба, присели рядом и принялись пригоршнями вычерпывать из распоротого брюха Бычеголова кровь и кровавые черные сгустки.

Вскоре работа была закончена, и Глеб заглянул внутрь. Печень Бычеголова порвана, из разбитой селезенки пульсирующей струей вытекала кровь.

– У него повреждены печень и селезенка! – сказал Глеб. – Шакал, дай тряпку!

Шакал вложил в растопыренную пятерню Глеба тряпку. Глеб сунул руку в брюхо Бычеголова и прижал селезенку тряпкой.

– Дайте прищепу! – скомандовал он.

Шакал поспешно подал ему железную прищепу. Глеб убрал тряпку, сунул внутрь прищепу и защемил пучок сосудов, торчащий из селезенки.

«Этот угол живота стал суше, – прозвучал у него в ушах спокойный голос хирурга Сазонова. – Селезенка отсечена. Кладите под зажим лигатуру!»

– Лигатура, – пробормотал Глеб рассеянно. – Где ж мне ее взять?

Но никакая лигатура не понадобилась. Сосуды Бычеголова срослись прямо на глазах. Могучий организм нелюдя брал свое. Глеб перевел взгляд на печень. В багрово-черной печени вождя все еще зияла дыра.

– Иглу с нитью! – скомандовал Глеб.

Шакал поспешно подал ему толстую железную иголку с продетой в ушко грубой нитью.

«Ох уж эта печень! – вновь услышал Глеб голос хирурга Сазонова. – Так легко рвется и так трудно зашивается. А удалить ее, как селезенку, нельзя».

Глеб воткнул иглу в печень Бычеголова. Первый стежок не получился. Нить рассекла ткань печени и вновь оказалась в пальцах Глеба.

– Черт! – выругался Глеб. – И впрямь, хрен зашьешь!

«Если зашить печень не удается, нужно выкроить лоскут из сальника».

Глеб осмотрел брюшную полость Бычеголова и увидел комок жира, похожий на бороду, приделанную к стенке огромного желудка. Это и был сальник.

Глеб отрезал ножом кусок сальника и вложил этот кусок в изрыгающую кровь трещину в печени. Затем снова взял иглу и сделал стежок. На этот раз нить не порвала печень. Глеб осторожно затянул петлю. Потом сделал еще один стежок. И еще один.

– Ну вот, – облегченно проговорил Глеб, вытирая рукою потный лоб. – Что там у нас дальше?

Он снова осмотрел внутренности нелюдя.

– Так, аорта цела… Мочевой пузырь на месте… Вроде все. Теперь зашиваем.

Глеб сложил вместе рассеченные ткани и грубо наметал их нитью.

– Готово? – спросил Ворон.

Глеб оглядел шов.

– Почище Франкенштейна, – усмехнулся он. – Операция закончена, коллеги. Где тут у вас можно умыться?

Первоход поднялся на ноги, а расторопный Шакал уже поднес к его рукам кувшин с водой. Тщательно смывая с ладоней кровь, Глеб сказал:

– Еще одна такая операция, парни, и я стану практикующим хирургом. – Он покосился на дозорных и весело окликнул: – Эй, ребята, может, кому-нибудь нужно вырвать зуб или вырезать аппендицит? Не