– Вы оба одинаково омерзительны.
– А что это меняет – результат-то налицо!
– Знаете, я несколько иначе представлял себе борьбу за справедливость.
Шиффер снова открыл дверь кабины, чтобы глотнуть свежего воздуха.
– Где сейчас Зема? – спросил Поль.
– А вот это самое пикантное, мой мальчик! Она сорвалась, сбежала от них вчера утром, догадалась, что дело нечисто. Сейчас к ней наверняка возвращается подлинная память.
– Черт…
– Не стану спорить. По Парижу бегает женщина с раздвоением личности, за ней гонятся две банды негодяев, а мы встряли между ними. Думаю, Зема проводит собственное расследование – хочет узнать, кто она такая на самом деле.
На другом конце провода наступила пауза.
– Что мы делаем?
– Я заключил сделку с Шарлье: убедил его, что никто, кроме меня, ее не найдет. Турчанка – это моя специализация. Он дал мне одну ночь. Шарлье на пределе – его операция была абсолютно незаконной. От всего этого дела так и воняет серой. У меня досье на новую Зему и два следа. Первый – для тебя, если ты в деле.
Он услышал шуршание – Нерто доставал блокнот.
– Диктуйте.
– Пластическая хирургия. Зема обратилась к одному из лучших парижских специалистов. Этого типа нужно найти, он был в контакте с
Поль ответил не сразу:
– В списке будут сотни имен.
– Вовсе нет. Пообщаться нужно с лучшими, с виртуозами. А среди виртуозов – с самыми беспринципными. Полная «переделка» лица никогда не бывает совершенно невинной. У тебя есть ночь на то, чтобы найти его. События развиваются так стремительно, что нам очень скоро начнут наступать на пятки.
– Вы говорите о людях Шарлье?
– Нет. Шарлье даже не знает, что Зема изменила внешность. Я имею в виду Серых Волков. Они ошиблись три раза и скоро поймут, что ищут не то лицо, сообразят про пластического хирурга и начнут охоту на доктора. Наши пути пересекутся – я это печенкой чую. Оставляю тебе досье девушки с улицы Нанси и фотографию ее нового лица. Ищи хирурга и принимайся за дело.
– Раздать фоторобот патрулям?
Шиффер покрылся холодным потом.
– Ни в коем случае. Показывай рисунок только врачам!
Они снова замолчали.
Два ныряльщика, затерянные в холодных черных глубинах.
– А вы чем займетесь? – спросил наконец Нерто.
– Вторым следом. Нам повезло – ребята из «антитеррора» забыли уничтожить вещи Земы. Возможно, в одежде найдется какая-нибудь деталь, след, который приведет нас к изначальной женщине.
Шиффер взглянул на часы: полночь. Время поджимало, но он хотел в последний раз «подбить бабки».
– У тебя появилось что-нибудь новое?
– Мы перевернули турецкий квартал вверх дном, но…
– Расследование Нобреля и Матковска?
– По-прежнему ничего.
Шифферу казалось, что Нерто удивил последний вопрос. Малыш, видимо, считал, что барокамеры его не интересуют, и был не прав. Присутствие в крови жертв пузырьков азота с самого начала не давало Шифферу покоя.
Рассказывая им эту историю, Скарбон сказал: «Я не ныряльщик». А вот Шиффер ныряльщиком был. Всю свою молодость он нырял на Красном и Китайском морях и одно время даже мечтал послать все к черту и открыть школу подводного плавания на Тихоокеанском побережье.
Шиффер прекрасно знал, что высокое давление опасно не только образованием пузырьков азота в крови, но и галлюциногенным эффектом, который ныряльщики называют «глубинным опьянением».
В самом начале расследования, когда они считали, что охотятся за серийным убийцей, Шиффера смущала эта деталь: он не понимал, с чего бы вдруг убийце, способному исполосовать женское влагалище бритвой, доводить кровь жертв до закипания. Что-то здесь не складывалось. А вот в одной связке с допросом «глубинный бред» обретал смысл.
Одним из главных принципов, на которых строит свою работу опытный палач, является так называемая «смена климатических режимов»: избить – а потом дать закурить. Применить электрошокер – и покормить. Человек чаще всего ломается в момент передышки.
