пульс или дыхание, Корсак с первого взгляда понял, что перед ним, на обгрызенных временем ступеньках лестницы, в луже, перемешанной с рвотными массами мочи, лежит уже не спившийся, проклятый даже родным сыном бывший городовой Павел Терентьевич Бугаев, а лишь его пустая телесная оболочка…
Господь не позволил Ярославу взять на душу еще один грех. Он сделал все сам.
Наверху, на третьем или четвертом этаже, явственно послышался звук открываемой двери. Охотник поднялся с корточек, в последний раз посмотрел на труп убийцы его матери, подонка, так круто изменившего всю его жизнь, сунул руки в карманы, плечом толкнул пронзительно взвизгнувшую ржавой пружиной дверь, вышел из подъезда и быстрым шагом направился через арку к поджидающей его в соседнем дворе машине.
Через два часа командир отдельного диверсионно-разведывательного отряда «Стерх» подполковник Шелестов узнал, что генерал Медведь не послушался его настойчивого совета немедленно уничтожить личное дело Охотника, а вместо этого решил продемонстрировать гонор, оскалить зубы и сыграть в собственную игру.
– Ладно, Филипп Саввич, хрен ты моржовый. Теперь мой ход, – задумчиво дымя папироской, с хитрым прищуром пообещал Максим Никитич.
Глядя на своего командира, сидящий напротив, помешивающий сахар в стакане чая, Ярослав ни на йоту не сомневался: грозный ленинградский чекист очень скоро сильно пожалеет о том, что вздумал перечить подполковнику Бате.
Ведь стерх, как известно, – птица гордая.
