— Нет, я была в заблуждении. Я неправильно толковала все знаки, даже себя саму. Ведь я совершенно другая. Я сейчас даже не узнаю свою реакцию на происходящее. Раньше я выплакала бы себе все глаза. А теперь мне, наоборот, хочется сделать что-то такое, чтобы показать всему миру: со мной шутки плохи.
— Это реакция настоящего сицилийца, моя дорогая, — сказала Баптиста. — А то чувство, которое ты испытывала, когда приехала сюда, было настоящим. Только его вызвал не Лоренцо, а Сицилия. Она шептала тебе, что здесь твой дом.
— Какая милая теория…
— Поверь, это не старческие бредни. Дорогая моя, подумай. Забудь о Лоренцо и подумай о земле. Я видела, как ты любовалась ею, стоя на террасе и не думая, что кто-то наблюдает за тобой.
— Или ранний вечер с таким странным нежно-золотистым светом, которого больше нигде не увидишь, — прошептала Хизер почти про себя.
— И язык, который так легко тебе дается, — напомнила Баптиста. — На самом деле все в этой стране дается тебе легко. Даже жара.
Да, подумала Хизер. Она расцветала под этим солнцем.
Но все было кончено. Случившееся в церкви прояснило ее разум, отодвинув на задний план чувства и эмоции. Она вернется в Англию и снова обретет себя. А что уж тогда она будет чувствовать — это ее личное дело, которое больше никого не касается.
— Я англичанка, мама. И принадлежу тому миру.
— Нет, ты принадлежишь этому миру, — строго сказала Баптиста. — И ты должна остаться.
Хизер шокировала мысль, пришедшая ей в голову.
— Нет! Если я правильно поняла ваши слова… Я теперь никогда не смогу выйти за Лоренцо.
— Конечно, нет. — Она замолчала, услышав шаги за дверью.
Дверь открылась, Хизер, собрав в кулак всю силу волю, обернулась и увидела Лоренцо. Баптиста радостно вскрикнула и распахнула сыну свои объятья. Он подбежал к ней.
Хизер попыталась уйти до того, как он ее заметит, но в этот момент он поднял голову, и по его лицу пробежала тень смешанных чувств.
— Я оставлю вас наедине, — сказала она, чмокнула в щеку Баптисту и быстро удалилась.
Все произошло так быстро, что Хизер даже не успела ничего почувствовать. И только в холле эмоции нахлынули на нее. Разум говорил ей, что из их брака никогда ничего бы не получилось. Но прошло еще слишком мало времени, чтобы при виде Лоренцо она могла не чувствовать боль. Она замедлила шаг и прильнула к стене, зажав рот рукой.
— Хизер! — послышался голос Ренато.
Она подняла глаза.
— Твой брат приехал, — сказала она. — Я оставила их одних.
— Ты в порядке?
Она озабоченно усмехнулась.
— А с чего бы мне быть не в порядке? Я еду домой. Спокойной ночи.
Когда сзади раздались шаги, она, обернувшись, увидела стоящего в тени Лоренцо. Она почувствовала, как он глубоко вдохнул, прежде чем выйти вперед.
— Я пришел просить у тебя прощения и готов выслушать все, что ты хочешь мне сказать, — тихо начал он.
Она гордо подняла подбородок и даже смогла изобразить спокойствие.
— Что ты хочешь услышать? — спросила она. — Гневные упреки, слезы… «Как ты мог так со мной поступить?»… Давай оставим все это. У меня сейчас нет сил для большой драмы.
— Но ты должна злиться на меня.
— Да? Ну, злюсь немного. Тебе следовало сказать мне правду раньше.
— Я хотел, когда вернулся из Стокгольма, но Ренато…
— Остановись на этом месте. Чем меньше будет сказано про Ренато, тем лучше. — Она вздохнула. — Он причинил боль нам обоим. И если и есть что-то хорошее во всем этом кошмаре, так это то, что мне не придется с ним породниться. — Она усмехнулась. — В тот вечер, когда мы познакомились, я сказала ему, что никогда не выйду за тебя замуж из-за него. Надо было придерживаться своих слов. Но я поступила иначе. В этом была моя ошибка. И давай не будем делать из этого трагедию.
— Какая ты сильная и храбрая! — произнес он. — Мне даже как-то не по себе.
Хизер искоса посмотрела на него.
— А ты предполагал, что я буду убиваться из-за твоего побега? Не льсти себе. Ты просто не готов к браку. А мои слезы мне еще пригодятся, так что я не буду растрачивать их на тебя.
— Ты, правда, больше ничего ко мне не чувствуешь?
— К счастью для нас обоих, нет.
— Но той ночью, перед… предыдущей ночью ты в моих объятьях повторила много раз, как сильно меня любишь…
— Достаточно, — резко прервала его она. — Пусть прошлое останется в прошлом. Поверь мне, тебе бы не понравилось, если бы я падала в обморок, рассказывая тебе, что ты разбил мое сердце.
— Да, да, конечно, — поспешно сказал Лоренцо. Потом на его лице появилась слабая улыбка, и он печально спросил: — Но все же, может быть, ты мне польстишь немного, расстроившись хотя бы чуть- чуть?
— Даже и не подумаю. А теперь уходи.
Он повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился.
— Если бы все было по-другому… если бы мы могли делать так, как нам хотелось… Возможно, я не сделал бы тебе предложение тогда и уехал бы домой, но потом я бы стал невыносимо по тебе скучать и…
— Перестань, — сказала она, больше не в силах терпеть боль. Ведь именно эта мысль уже долго мучила ее. — Не говори так. Уходи, Лоренцо, пожалуйста.
— Дорогая…
— Не называй меня так!
— Я ведь по-настоящему влюбился в тебя. Если бы нам дали больше времени…
— Уходи! — разъяренно крикнула она.
Она отвернулась от него и сидела, не двигаясь, пока не затихли его шаги. Ее боль была больше, чем она думала. Их любви пришел конец.
Лоренцо нашел братьев в кабинете Ренато. Они разливали виски.
— Заходи, — сказал Ренато. — Держи. — Он протянул стакан.
— Спасибо. Это как раз то, что мне сейчас нужно. — Лоренцо сразу осушил стакан и попросил еще.
— Ты получил, что хотел, — заметил Бернардо.
— По правде говоря, нет. Я думал, будут слезы, упреки…
— В таком случае ты абсолютно не знаешь женщину, на которой собирался жениться, — сказал Ренато. — Могу сказать тебе, что в ней больше достоинства, чем в тебе и во всех нас вместе взятых.
— Да, но ни единой слезинки, ни одного слова сожаления…
Глаза Ренато сузились.
— Черт возьми, она знала, как вести себя с тобой! — сухо сказал он.
— Один раз мне даже показалось, что она смеется.
Бернардо тихонько присвистнул.
— Исключительная женщина.
— Да, — согласился Ренато, наливая себе еще виски.
— Ты еще не достаточно выпил? — мягко спросил Бернардо.
Ренато накинулся на него:
— Смотри за собой, черт побери!
