найдется в магазине. И для мамы ее объяснение есть: порвали на охоте. Вот, мол, дед рваное платье и выбросил, а ей прикупил новенькое. Сам же виноват, раз взял с собой.
Накормленная девочка противилась вяло, лишь сонно хлопала ресницами. А оказавшись в мягкой постели, почти мгновенно заснула.
Роман Феоктистыч довольно усмехнулся:
— До нашего возвращения вряд ли встанет.
— А ее мать? — встревоженно посмотрел на него Володька. — Наверное, беспокоится будет?
— С чего вдруг? — удивился Роман Феоктистыч. — Ей же сказали: девчонка со мной. А подкинем два- три глухаря, так и вовсе Маруське спасибо скажет.
— Дед, а если Петро чего сболтнет? Он-то знает, что Маруська со мной была.
— Промолчит, — отмахнулся от его слов старик. — Иначе придется признаваться, что стрелял в девчонку. За это, сам понимаешь, по головке не погладят. В селе Петро и без того недолюбливают.
— Но он же не знает, что Маруська ничего своим не скажет, — возразил Володька.
— Он-то? Знает. Девчонка маленькая, но ябедой никогда не была. Думаешь, этот стервец ее в первый раз обижает? Вот уж нет. И меня не любит из-за того, что порой ручонку его пакостную придерживаю.
— Ты про что это? — непонимающе посмотрел на деда мальчик.
Роман Феоктистыч помолчал немного и недовольно бросил:
— Не спрашивай! Много всего за эти годы случалось, не хочу лишний раз ворошить.
Про волчьи ягоды и священный источник, оба, как сговорились, не вспоминали. Лишь когда сплошным потоком хлынул ливень, и им пришлось спрятаться под старым дождевиком, Володька неуверенно спросил деда:
— Я теперь навсегда человеком останусь?
— Это как тебе захочется, — насмешливо фыркнул Роман Феоктистыч.
Володька хмуро пробормотал:
— Что, как приспичит перекинуться, нужно в то болото лезть, да? За лиловыми ягодами?
— Вот уж нет. Хотя… ежели дурак, так пожалуйста!
— Почему сразу — «дурак»?! — оскорбился Володька.
— А как еще тебя назвать-то? Ежели не понимаешь ничего? Говорил же: рано тебе! Человеческим языком говорил, заметь.
Володька надулся, и почти до самого лесничества они шли молча. Уже сворачивая на знакомую тропу, Роман Феоктистыч притормозил на секунду и обеими руками развернул к себе лицо мальчика:
— Слушай внимательно, Владимир. Повторять не буду. Никогда. — Он сделал многозначительную паузу и холодно, размеренно произнес: — Ежели случайно, понимаешь? — случайно! — ты перекинешься волком, то помни: второй раз пить священную воду необязательно. Достаточно вспомнить ее вкус. Понял меня? Вспомнишь — считай, ты ее выпил. И все сработает.
— А если я вспомню вкус волчьих ягод? — испуганно пробормотал Володька.
— Соображаешь! — хмыкнул старик и пожал плечами. — Скорее всего, тоже перекинешься. Так что осторожней с этим. Вот вырастешь…
— И что? — жадно воскликнул мальчик.
— Тогда будешь владеть собственным телом как следует. И сознательно. Недорослем же…
Володька вдруг жарко вспыхнул. Дед негромко рассмеялся:
— Вот-вот! Говорил же: не торопись! Так нет, все по настроению. Вечное щенячье любопытство, никакого терпения…
Поднимаясь к лесничеству, Володька нечаянно сделал еще одно открытие: его стали бояться животные. Это поразило мальчика чрезвычайно и напугало почти так же.
Он же не волк!!!
И не хочет им быть.
Кажется.
Дождь почти кончился. Дед, как всегда, ушел вперед. Он не умел ходить медленно.
Володька, огибая старый, покосившийся сарай, плотно прилепившийся к бревенчатому дому, наткнулся на своего старого знакомого: толстого серого кота. Здешнюю копию своего Васьки.
Он брезгливо касался лапкой бурного ручейка и не решался перейти тропинку. Лишь фыркал недовольно.
Решив помочь, Володька с невольной улыбкой подошел к трусливому коту. Но вот дальше…
В благодушного секунду назад пушистика как бес какой вселился! Он затрясся всем телом, мявкнул по-дурному и, забыв о недавней осторожности, пулей сиганул прямиком через воду. А перемахнув ручей, тут же взлетел на ближайшую березу. Потрясенный подобной прытью Володька только присвистнул.
На все попытки мальчика сманить его вниз, кот упорно не реагировал. Только шипел злобно и забирался все выше, пока совершенно не скрылся среди густой зелени.
Расстроенный Володька пожал плечами да бросился догонять деда. И озабоченно подумал: «Ну и финт! А как же Васька? С ним-то что будет? Или привыкнет, как дедов Ивасик?»
Вспомнив смирную, лохматую лошадку, Володька немного утешился: «Точно, привыкнет. Почему бы и нет? И потом, Васька же меня знает. Я его еще котенком в дом притащил. Может, повезет, и он вообще не поймет в чем дело? Городской же котяра, откуда ему что о лесном зверье знать…»
Последняя мысль нешуточно встревожила. Володька даже приостановился:
«Неужели от меня волком несет?! Да нет, не может быть! Разок всего и перекинулся…»
Серый кот с дерева спускаться по-прежнему не желал, и Володька медленно двинулся вслед за дедом. Ему до сих пор было приятно чувствовать собственное тело. Крепкие ноги, две руки, которые можно запросто сунуть в карманы джинсов. За семечками, например.
А возможность говорить?!
Володька окинул взглядом яркую после прошедшего ливня зелень. Вдохнул всей грудью изумительно свежий, насыщенный множеством разнообразнейших запахов воздух. И счастливо улыбнулся.
Ему вдруг вспомнился загазованный Череповец; душная комната, в которой ждал его приезда компьютер; ящик стола, почти полностью забитый лазерными дисками с играми; новенький музыкальный центр…
Если честно, Володька и сам не понимал, хочется ли ему ко всему этому возвращаться. В конце концов, до школы оставалось еще целых полтора месяца!
Еще Володька вспомнил, как они с Маруськой, возвращаясь домой, сделали небольшой крюк. К тому самому ягоднику свернули, где Маруська прошлым летом объелась голубики. И где пряталось так называемое «каменное зеркало». То самое, что девчонка упрямо связывала с внезапными исчезновениями деда.
В последнее, правда, Володька совершенно не верил. Мало ли что выдумает семилетняя малявка?
Но вот к ягоднику почему-то пошел. Из любопытства, наверное. И потом, легенду об оборотне он тоже для начала всерьез не воспринял.
Маруська и на этот раз не обманула. Странный камень — скорее небольшая скала! — действительно прятался в овражке, заросшем старыми деревьями и густым кустарником. Он рассекал на две почти равные части огромную поляну с недозревшей пока голубикой.
Володьке стало не по себе. Не то, чтобы он вдруг поверил девчонке…
Просто его поразила необычная форма камня. Он был словно стесан с одной стороны! И плоская его часть, влажная от недавно прошедшего слабенького дождичка, блестела, будто после полировки. И чем-то в самом деле напоминала большое зеркало.
Удивило Володьку и другое: каким образом здесь оказался этот громадный камень? Вокруг на многие километры простирались леса, никаких тебе гор или даже холмов.
Только что рассказанная Маруськой легенда и непонятный страх ее бабушки заставили Володьку держаться настороженно. А уж мысль, что они с Маруськой вот-вот снова во что-нибудь вляпаются, и он не успеет с дедом к трем часам к лесничеству…
