Мальчишки начали спускаться в сторону ближайшего ельника. К удивлению Володьки, у подножия холма густо клубился туман. Верхушки деревьев вырастали прямо из странного, пушистого, шевелящегося, бесконечного облака.

Пашка, продолжая рассказывать о своих планах на август, спускался все ниже. Володька видел, как в белесой дымке исчезли вначале Пашкины ноги, потом он скрылся по пояс, и через несколько секунд пропала и вечно встрепанная, рыжеволосая голова. Даже Пашкин голос сделался глуховатым, едва слышным, создавалось впечатление, что он отдалился чуть ли не на километр.

Володьке стало не по себе. Он бросился догонять приятеля, нырнув в плотный туман, как в воду.

По счастью, что-то все-таки он видел. Хотя бы метров на пять. Во всяком случае, тропу под ногами Володька не потерял.

Где-то впереди невнятно бубнил свое Пашка. Володька прибавил скорость и скоро уткнулся в повлажневший берестяной короб чуть ли не носом.

— Ну и утро, — зло пробормотал он. — Ничего не видно!

— Да ладно тебе, — не оборачиваясь отозвался приятель. — Бабушка сказала: вот солнце выйдет полностью, и туман сразу же исчезнет. Он сегодня ненадолго.

— А она-то откуда знает?

— Приметы у нее есть верные. Ни разу еще не ошиблась.

И в самом деле, когда мальчишки вышли к болоту, туман сильно поредел. Зато тут же оживилось комарье. Пашка вытащил из кармана репеллент и проворчал, натираясь:

— На мой взгляд, так лучше б туман…

— Пожалуй, — согласился Володька, прибивая на собственной шее пару особо злобных кровопийц. И выхватил у приятеля тюбик.

Морошку действительно набрали довольно быстро. Правда, и устали прилично. Солнце уже палило вовсю, и над Алексиным болотом стояло плотное комариное облако. Репеллент спасал мало. Проклятые комары запросто доставали и через джинсы. Да и ветровки имели, пожалуй, слишком широкий ворот.

Володька, украдкой поглядывая на встречающиеся им волчьи ягоды, был не на шутку разочарован: они ничуть не отличались от тех, что росли у самой деревни. И лилового в них ни на грамм, как он ни всматривался.

«Смешно, если б я на нужные сразу наткнулся, — угрюмо размышлял мальчик, с трудом передвигая тяжеленный короб к следующему ягоднику. — Да и слишком близко мы от деревни. Та же Маруська тут все облазила и все перепробовала…»

Через пару часов мальчишка решили, что на сегодня ягод набрали достаточно. Отыскали сухой островок, поросший мелкой, кустистой травкой, и присели перекусить и отдохнуть.

Володька, тоскливо осматривая расстилавшееся вокруг болото, осторожно предложил:

— Слушай, давай здесь морошку оставим и налегке сбегаем на разведку?

— Куда это? — с полным ртом прошамкал Пашка.

— Ну, не знаю. Подальше от деревни. Может, там тоже ягодники?

— Тебе что, тут морошки мало? И так не обобрать.

— При чем тут морошка? Я говорю — на разведку! И потом, морошка — не единственная ягода. И другие есть. Черника, клюква, что тут еще у вас?

Пашка отрицательно замотал головой:

— Нет. Бабка мне дальше Алексина болота ходить не разрешила.

— Почему это?

— Сказала: заблудимся. И правильно. Я троп не знаю. Запросто в трясину угодить можем.

— Да мы осторожненько, клянусь! И жерди вырежем дорогу прощупывать. Пошли, а? А то ведь так и просидим все лето в деревне…

Пашка набычился и с неожиданным упрямством посмотрел на товарища:

— А там что найдем? Те же болота?

Володька пожал плечами и с фальшивым воодушевлением воскликнул:

— Откуда я знаю? Не забывай: тут война была, мало ли на что наткнуться можно! И еще…

Он таинственно понизил голос:

— Дед говорил как-то: здесь места заповедные, людьми почти нехоженые…

— И что? — раздраженно бросил Пашка.

— А я знаю? Вдруг что попадется? Стойбище наших предков, например?

— Точно с ума сошел, — холодно констатировал Пашка. — Там же все сгнило давно!

— Много ты понимаешь — сгнило…

— Не, не уговаривай, — Пашка отрицательно помотал головой. — Все равно не пойду. Мы с Ленкой после обеда в лесничество собираемся. Она домой позвонить хочет. А я хоть мороженого вдоволь наемся. В магазинчик при лесничестве всегда его завозят. Прямо с поезда коробки с мороженым передают, представляешь?

Володька недовольно покосился на приятеля и задумался. Потом перевел взгляд на солнце. Пашка с аппетитом догрызал свою половинку глухаря.

Наконец Володька решился:

— Я с тобой сейчас в деревню не пойду. Ну ее! Времени только около двенадцати, весь день впереди. И в лесничество я не хочу…

Пашка отбросил в сторону недоеденное крылышко и недоверчиво уставился на него:

— Ты что, один по болотам шататься собрался?!

— Ну да, — нарочито небрежно бросил Володька. — Поброжу немного…

— Свихнулся! — Пашка смешно, по-бабьи всплеснул руками. — Ты же здесь первое лето отдыхаешь! Не знаешь ни черта! Запросто заблудишься или в трясину какую угодишь! Их здесь, знаешь, сколько?

— Не заблужусь. Я точно на солнце пойду.

— Балда! Ты что, в степи? Здесь же болота! Здесь по прямой не пройти, кружить придется! Раскинь мозгами-то или что там у тебя есть? И не выдумывай. Тоже, нашел парк имени Горького!

— Да что ты ко мне пристал как клещ?! — неожиданно разозлился Володька. — Я же тебя не уговариваю со мной тащиться! Иди себе. Домой, в лесничество, да хоть куда. А я часов до шести здесь поброжу.

Пашка растерянно посмотрел на него и пробормотал:

— Точно заблудишься. Что я тогда бабке скажу?

Володьке же все больше и больше хотелось остаться одному. Почему-то казалось: стоит сверхосторожному Пашке уйти, как удача повернется к нему лицом. Он обязательно наткнется на таинственные лиловые волчьи ягоды!

Мальчик не мог бы точно сказать, рискнет ли он в самом деле попробовать этих наверняка ядовитых ягод, но…

Он хотя бы убедится, что они существуют! И когда-нибудь сможет к ним вернуться. Ну, если окончательно спятит.

— Послушай, — торопливо заговорил Володька, глаза его лихорадочно блестели, — я от Алексина болота далеко отходить не собираюсь, честно. Я хоть его исследую, как следует. Похожу, посмотрю, по окраинам пошарю. Да и дождей давно не было, сам видишь, подсохло оно.

— Подсохло-то оно подсохло…

— Ну вот! Я осторожненько, клянусь. Что я, кретин, в трясину лезть?

— Да зачем тебе?!

— Интересно же, как ты не поймешь! Я в жизни в таких лесах не был. Под Череповцом давным-давно все исхожено. Не поверишь, там в лесу тропинок проложено — тьма. Как по парку гуляешь. И грибники вечно перекрикиваются, в ушах звенит.

— Под Питером та же картина, — угрюмо проворчал Пашка.