— Довольно своеобразный способ рассуждения.

— Он подчеркнуто рационалистичен. Подобно Сократу и Платону, Декарт утверждал наличие связи между мыслью и существованием. Чем очевиднее какая-то вещь для нашего мышления, тем вернее можно говорить о ее существовании.

— Пока что он сделал два вывода: что представляет собой мыслящее Я и что совершенное создание должно существовать.

— Отталкиваясь от этих тезисов, он идет дальше. Что касается наших представлений о внешней реальности — например, о луне и солнце, — их можно посчитать всего лишь за картины, увиденные нами во сне, сама же внешняя действительность обладает характеристиками, которые поддаются восприятию разумом. Речь идет о поддающихся измерению математических величинах, таких, как длина, ширина и высота. Подобные количественные характеристики не менее ясны и очевидны для нашего разума, чем мысль о себе как мыслящем Я. Качественные же характеристики — цвет, запах, вкус — связаны с нашими органами чувств и на самом деле не отражают внешнюю реальность.

— Значит, природа все же не сон?

— Нет, и тут Декарт вновь обращается к понятию о всесовершенном существе. Если наш разум ясно и очевидно воспринимает некие вещи — как это происходит в случае с математическими величинами, — значит, они соответствуют действительности. Ведь всесовершенный Бог не хотел бы обмануть нас. Декарт опирается на «божественную гарантию» того, что воспринимаемое нашим разумом соответствует некоей действительности.

— Поехали дальше. Итак, он додумался до трех вещей: о себе как мыслящем Я, о существовании Бога и о существовании внешней реальности.

— Но внешняя реальность коренным образом отличается от мысленной. Теперь Декарт пришел к утверждению о двух различных видах действительности, или двух субстанциях. Одна из субстанций — это мышление, или душа, а вторая — протяжение, или материя. Душа лишь мыслится, она не занимает какого-либо места в пространстве и потому не может делиться на более мелкие части. Материя же лишь протяженна, она занимает определенное место в пространстве и может делиться на более мелкие части, однако она не мыслится. По словам Декарта, обе эти субстанции ведут свое происхождение от Бога, ибо только сам Бог существует независимо ни от чего другого. Но, хотя и мышление, и протяжение происходят от Творца, эти две субстанции не зависят друг от друга. Мысль абсолютно свободна по отношению к материи, и наоборот: материальные процессы протекают совершенно независимо от мысли.

— В результате все творения Господа распадаются на две категории.

— Совершенно верно. Мы называем Декарта дуалистом, поскольку он четко разграничивает духовную и протяженную действительность. Душой, например, наделен только человек, животные целиком и полностью относятся к протяженной действительности. Их жизнь и движение осуществляются механически. Декарт считал животных сложными автоматами. Иными словами, как и у материалистов, его восприятие протяженной действительности чисто механистическое.

— Я сомневаюсь, что Гермес машина или автомат. Декарту, вероятно, просто никогда не нравились животные. А мы? Может, мы тоже автоматы?

— И да и нет. Декарт пришел к выводу, что человек — двоякое существо, которое и мыслит, и занимает место в пространстве, так что человек наделен как душой, так и протяженным телом. Нечто подобное высказывали также Августин и Фома Аквинский. Они утверждали, что у человека есть тело — как у животных, но есть также душа — как у ангелов. Согласно Декарту, человеческое тело представляет собой тонкий механизм. Но у человека есть и душа, которая может действовать независимо от тела. Телесные процессы не обладают такой самостоятельностью, они подчиняются собственным законам. Мыслительные же процессы происходят не в теле, а в душе, независимой от протяженной реальности. Наверное, стоит прибавить, что Декарт не исключал существования мышления и у животных. Однако, если они наделены такой способностью, их тоже должно касаться разграничение между мышлением и протяжением.

— Мы уже затрагивали этот вопрос. Если я решаю побежать к автобусу, приходит в действие вся «автоматика». А если я все же опоздаю на автобус, то у меня польются слезы.

— Даже сам Декарт не отрицал постоянного переключения от души к телу и обратно. По его мнению, пока душа находится в теле, она связана с особым мозговым органом, который называется «шишковидной железой». Там то и дело происходит переключение между духом и материей, вот почему душу могут сбивать с толку чувства и возбуждения, связанные с потребностями тела. Душа, однако, может отсекать эти «низкие» импульсы и действовать независимо от тела. Нужно стремиться к тому, чтобы власть перешла к разуму, к сознанию. Ведь, как бы у меня ни болел живот, сумма углов треугольника всегда будет составлять сто восемьдесят градусов. Поскольку мысль может подняться над потребностями тела и выступать «сознательно», душу можно считать самостоятельной по отношению к телу. Ноги наши могут состариться и начать дрожать, спина может скособочиться, зубы — выпасть, но до тех пор, пока нас не покинет сознание, два плюс два будет равняться четырем. Разум (в отличие от тела) не может скособочиться от старости. Для Декарта «душу» составляет именно разум. Низкие побуждения и страсти вроде вожделения или ненависти связаны исключительно с телесными функциями, то есть с протяженной действительностью.

— Мне хотелось бы послушать еще про Декартово сравнение тела с машиной или автоматом.

— Сравнение это обусловлено тем, что во времена Декарта людей завораживали машины и механизмы, которые, на внешний взгляд, действовали сами по себе. Слово «автомат» и обозначает устройство, действующее без постороннего вмешательства. Разумеется, представление о том, что механизмы действуют «сами по себе», было иллюзией. Астрономические часы, например, сконструированы и заводятся человеком. Декарт подчеркивает, что подобные искусственные механизмы устроены крайне просто, из небольшого числа деталей по сравнению со множеством костей, мышц, нервов, артерий и вен, из которых состоят тела людей и животных. Почему Богу было не создать тело человека или животного на основе законов механики?

— Сегодня многие говорят о создании искусственного интеллекта.

— Тут уже речь идет об автоматах нашего, сегодняшнего дня. Мы создали механизмы, которые порой вводят нас в заблуждение, заставляя думать, будто они впрямь разумны. Такие машины до смерти напугали бы Декарта. Не исключено, что он усомнился бы в провозглашаемых им свободе и независимости человеческого сознания. Есть ведь философы, настаивающие, что душевная жизнь человека обладает не большей независимостью, чем телесные процессы. Естественно, душевная жизнь человека неизмеримо сложнее любой компьютерной программы, однако кое-кто утверждает, что в принципе мы обладаем не большей свободой, чем такие программы. Впрочем, давай я тебе лучше покажу, София…

Указав на монитор, стоявший на письменном столе в дальнем конце комнаты, Альберто встал и прошел туда. София последовала за ним.

Альберто включил компьютер, и вскоре на самом верху экрана появилась латинская буква «С» с двоеточием. Он написал слово «Лайла» и сказал:

— Так называется сложная диалоговая программа. На экране возник текст:

«Здравствуй, меня зовут Лайла. Ты хорошо сидишь?»

«Да», — набрала на клавиатуре София, хотя еще не успела сесть. Теперь Альберто подал ей стул.

«Как тебя зовут?» — высветилось на экране.

«София Амуннсен», — написала София, и машина ответила:

«Клёвервейен, 3. Очень приятно познакомиться, София. Ты рада, что тебе скоро исполнится пятнадцать лет?»

София вздрогнула. Альберто положил руку ей на плечо.

— Я только сообщил машине твое имя, адрес и дату рождения. Когда знакомишься с новым человеком, хочется что-нибудь знать о нем заранее.

«Неплохо», — набрала София.

«Ты имеешь в виду, что чувствуешь себя неплохо, да, София? Постарайся говорить полными предложениями».

«Спасибо, я чувствую себя прекрасно. Можно задать тебе вопрос?»

«Замечательно, что ты чувствуешь себя прекрасно. Пожалуйста, задавай любые вопросы».