Библию, мы не должны забывать о времени ее сочинения. Подобное «критическое» чтение позволяет, например, выявить ряд несоответствий между отдельными ее частями. При этом мы знакомимся не только с внешними событиями, изложенными в Новом Завете, но и с Иисусом Христом, которого вполне можно считать выразителем идей Господа. Учение Христа представляло собой именно освобождение от догматов иудаизма. Иисус проповедовал «разумную религию», в которой наибольшую ценность приобретала любовь. Спиноза имеет в виду как любовь к Богу, так и любовь к ближнему. Но христианство тоже быстро закоснело в догмах и ритуалах.

— Полагаю, такие мысли плохо воспринимались в церквах и синагогах.

— Спинозе пришлось даже пережить предательство со стороны семьи, которая попыталась за ересь лишить его наследства. Парадокс заключается в том, что мало кто столь рьяно отстаивал свободу слова и религиозную терпимость, как Спиноза. Из-за сильного противодействия его взглядам он вынужден был вести тихую жизнь, целиком и полностью посвященную философии. Средства пропитания он добывал шлифовкой оптических стекол. Несколько его линз и попало в мои руки.

— Впечатляет.

— То, что он жил шлифовкой линз, едва ли не символично. Философы призваны помочь людям увидеть бытие в новом свете. Суть учения Спинозы как раз и состоит в попытке посмотреть на вещи «с точки зрения вечности».

— С точки зрения вечности?

— Да, София. Способна ли ты рассмотреть свою жизнь в контексте Вселенной? Для этого тебе нужно взглянуть на себя и свою жизнь как бы прищуренным взглядом…

— Гммм… это непросто.

— Напомни себе, что твоя жизнь составляет лишь крохотную частичку бытия. Другими словами, ты входишь в контекст космических масштабов.

— Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать.

— Способна ли ты представить себе это? Способна ли охватить одним взглядом весь мир… всю Вселенную?

— Это нелегко. Может быть, мне нужно оптическое стекло.

— Я думаю не только о бесконечном космическом пространстве, но и о бесконечном пространстве времени. Очень давно, тридцать тысяч лет тому назад, в долине Рейна жил мальчик. Он составлял малюсенькую частицу Вселенной, был как бы крошечной рябинкой на бесконечном морском просторе. Вот и ты, София, живешь, составляя малюсенькую частицу всего мироздания. Между тобой и этим мальчиком нет разницы.

— Только та, что я живу сегодня.

— Верно, но как раз на это ты и должна была посмотреть прищуренным взглядом. Кем ты будешь через тридцать тысяч лет?

— В этом заключалась ересь?

— Пожалуй. Спиноза ведь не только утверждал, что все сущее есть мир, или бытие. Он ставил знак равенства между бытием и Богом. Он видел Бога во всем сущее и все сущее — в Боге.

— Значит, он был пантеистом.

— Верно. Для Спинозы Бог не просто создал мир и потому сам стоит вне своего творения. Нет, Бог для него — сам мир. Иногда философ, впрочем, выражается иначе, подчеркивая, что бытие — в Боге. Он приводит в доказательство речь апостола Павла перед афинянами на Ареопагском холме. «Ибо мы Им живем и движемся и существуем», — сказал Павел. Но давай обратимся к собственным рассуждениям Спинозы. Его важнейшее сочинение называется: «Этика, доказанная в геометрическом порядке».

— Этика… и геометрический метод?

— Возможно, на наш слух звучит несколько странно. Под этикой философы понимают учение о том, как нам вести себя для достижения благополучия. Именно в этом смысле мы говорим, к примеру, об этике Сократа или этике Аристотеля. Лишь в современном мире этика фактически сведена к нормам поведения, соблюдая которые мы бы жили, не наступая на любимые мозоли другим людям.

— Забота только о своем благополучии считается эгоизмом, да?

— Примерно. Спиноза употребляет слово «этика» в двояком смысле: и как образ жизни, и как мораль.

— И все же… «образ жизни, доказанный в геометрическом порядке»?…

— Геометрический метод применяется в этом случае к самому языку, или форме выражения. Как ты помнишь, Декарт тоже прибегал в философских рассуждениях к математическому методу. Согласно Декарту, такие рассуждения должны строиться в виде тщательно выверенных, логичных умозаключений. Спиноза продолжает ту же рационалистическую традицию. В своей этике он стремился доказать, что человеческая жизнь определяется законами природы, а потому нам следует избавиться от чувств и побуждений, аффектов. Лишь тогда мы обретем спокойствие и счастье, утверждал он.

— Но наша жизнь определяется не только законами природы?

— Видишь ли, София, Спиноза отнюдь не простой философ. Его нужно разбирать пункт за пунктом. Ты, надо думать, не забыла, что, по Декарту, действительность состоит из двух четко различающихся субстанций, а именно мышления и протяжения?

— Когда бы я успела это забыть?

— Слово «субстанция» можно понимать как нечто, из чего состоят все вещи, нечто, к чему они все могут сводиться. Итак, Декарт оперировал двумя субстанциями, мышлением и протяжением.

— Мне не надо повторять все по двадцать раз.

— Спиноза не признавал такого разграничения. Он верил в существование только одной субстанции. Все сущее, по его мнению, сводится к тому, что он называл просто Субстанцией. Иногда, впрочем, он называл ее Божеством или природой. Иными словами, у Спинозы — в отличие от Декарта — не дуалистическое восприятие действительности. Мы говорим, что он монист, поскольку сводит все бытие и все жизненные явления к одной и той же субстанции.

— Они придерживаются, можно сказать, противоположных точек зрения.

— Разногласия между Декартом и Спинозой не столь велики, как это нередко утверждается. Декарт ведь тоже указывал, что Бог существует благодаря самому себе. Лишь когда Спиноза приравнивает Бога к бытию (или к сотворенному им миру), он довольно далеко отходит и от Декарта, и от иудаистского или христианского мировоззрения.

— Ведь в таком случае бытие — это Бог, и точка.

— Но под словом «бытие» Спиноза понимает не только протяженное бытие. Под Субстанцией, Богом, природой или бытием он подразумевает все сущее, в том числе и связанное с духом.

— Значит, и мышление, и протяжение?

— Ты абсолютно права. Согласно Спинозе, нам, людям, известны две характеристики, или формы проявления, Бога, которые философ называет божественными атрибутами, и эти атрибуты не что иное, как Декартовы мышление и протяжение. Итак, Бог (или бытие) выступает либо в виде мышления, либо в виде протяженных вещей. Вполне возможно, что Бог обладает и другими свойствами, помимо мышления и протяжения, однако люди знакомы лишь с этими его атрибутами.

— Все отлично, только зачем он выражается так замысловато?

— Да, прорубаться сквозь текст Спинозы приходится иногда чуть ли не с молотком и зубилом. Единственным утешением служит то, что в конце концов ты извлекаешь из глубин мысль, которая по чистоте своей может соперничать с алмазом.

— Я жду разъяснений.

— Не все сущее в природе представляет собой либо мышление, либо протяжение. Конкретные явления, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, например цветок или стихотворение Хенрика Вергеланна, суть различные модусы атрибутов мышления или протяжения. Под модусом понимается определенный способ, которым проявляет себя Субстанция, Бог или природа. Цветок — это модус атрибута протяжения, а стихотворение о том же цветке — модус атрибута мышления. По существу же оба выражают Субстанцию, Бога или природу.

— Тьфу ты, чего он наворотил!