существованию на небесах), выработало у него новое отношение к физическому миру. Природа стала восприниматься в положительном ключе. Многие даже видели присутствие Бога в его творениях. Поскольку он беспределен, он должен быть везде. Подобное восприятие действительности носит название пантеизма. Средневековые философы предпочитали говорить о непреодолимой пропасти, которая отделяет Господа от плодов его рук. Теперь зазвучали речи о божественности природы, о том, что она — «порождение и продолжение Господа». Такие идеи не всегда достаточно терпимо воспринимались церковью. Особенно драматичной оказалась судьба Джордано Бруно. Он не только утверждал, что Бог присутствует во всем сущем, но и настаивал на бесконечности Вселенной, за что и был строго наказан.

— Как?

— В 1600 году его сожгли в Риме на Кампо-деи-Фиори, площади Цветов…

— Очень подло… и глупо. И это ты называешь гуманизмом?

— Нет, не это. Гуманистом был Бруно, а не его палачи. В эпоху Возрождения набрало силу и то, что принято называть «антигуманизмом», иначе говоря, авторитарная власть государства и церкви. Ренессанс был свидетелем многочисленных процессов над ведьмами и сжигания еретиков, расцвета магии и суеверий, кровопролитных религиозных войн и не в последнюю очередь жестокого покорения Америки. Впрочем, гуманизм всегда существовал на темном фоне. Ни одна эпоха не была сплошь хорошей или сплошь плохой. Добро и зло — две нити, протянувшиеся через всю историю человечества… и нередко переплетающиеся между собой. Такая двоякость характерна, в частности, и для того явления, на котором я собираюсь остановиться далее, — выработанного эпохой Возрождения нового научного подхода.

— Тогда начали строить первые заводы?

— Не сразу. Но предпосылкой для бурного развития техники в период Ренессанса стал новый научный подход, или иное понимание того, что такое наука. Технические плоды новой методики появились несколько позднее.

— На чем основывалась новая методика?

— Прежде всего на изучении природы с помощью собственных органов чувств. Уже в XIV веке высказывалось все больше предостережений от слепой веры в авторитет старых знаний, к которым относились как церковные догматы, так и Аристотелева натурфилософия. Предостерегали также от веры в возможность решить какую-либо проблему чисто умозрительным способом. Преувеличенная вера в значение разума доминировала все средневековье. Теперь же было заявлено, что изучение природы должно опираться на наблюдения, опыт и эксперименты. Такой подход называется эмпирическим.

— И это значит?…

— Это значит всего-навсего, что человек добывает сведения о вещах через собственный опыт, а не доходя до них умом или черпая знание из пропыленных пергаментов. К эмпиризму прибегали еще в древности, в частности, Аристотель сделал много важных наблюдений над бытием. Новым было проведение систематических экспериментов.

— Но ведь тогда не было приборов и другой технической аппаратуры, как сегодня…

— Разумеется, тогда не было ни счетных машин, ни электронных весов. Однако была математика, и были обычные весы. Помимо всего прочего, стали подчеркивать важность точного математического языка для выражения научных наблюдений. Галилео Галилей, один из виднейших ученых XVII века, призывал измерять то, что поддается измерению, и делать доступным измерению всё ему не поддающееся. Он также утверждал, что «книга природы написана математическим языком».

— И все эти эксперименты и измерения прокладывали дорогу открытиям?

— Первым этапом был новый научный подход. Он способствовал технической революции, а уж она привела к многочисленным открытиям. Можно сказать, что люди начали высвобождаться из пут природы. Человек более не ощущал себя частью природы, она стала чем-то отдельным, подлежащим использованию. «Знание — сила», — сказал английский философ Фрэнсис Бэкон, подчеркивая практическую ценность знания, а это было нечто новое. Люди начали всерьез вмешиваться в природу и подчинять ее себе.

— И это шло не только на пользу?

— Да. Тут самое время вспомнить о двух нитях, нити добра и нити зла, которые вплетаются во все человеческие деяния. Начавшийся в эпоху Возрождения технический прорыв принес с собой ткацкие станки и безработицу, лекарства и новые болезни, повышение эффективности сельского хозяйства и обеднение природы, такие практичные бытовые приборы, как стиральная машина и холодильник, но одновременно — загрязнение воздуха и окружающей среды. Угрожающее состояние природы, наблюдаемое в наши дни, привело многих к мысли о том, что сама техническая революция является опасным отступлением от естества природы. Мы, люди, говорят некоторые, запустили процесс, который не в состоянии контролировать. Оптимисты утверждают, что мы все еще живем на заре техники, в ее детстве: техническая цивилизация, мол, переболела некоторыми детскими болезнями, но со временем человек научится властвовать над природой, не создавая угрозы ее существованию.

— А ты как думаешь?

— Возможно, есть доля правды в обеих точках зрения. В некоторых сферах человеку нужно прекратить вмешательство в природу, в других оно может быть вполне успешным. Во всяком случае, ясно одно: пути назад, в средневековье, у нас нет. Начиная с Ренессанса человек перестал быть лишь частью творения, а принялся сам вмешиваться в природу и видоизменять ее по своему образу и подобию. Это свидетельствует о том, какое удивительное создание представляет собой человек.

— Мы уже побывали на Луне. Небось, в средневековье никто бы не поверил, что такое возможно, а?

— Конечно, не поверил бы. Теперь будет кстати перейти к новой картине мира. Все средневековье люди ходили под небом и смотрели на Луну и Солнце, на звезды и планеты, но никто не сомневался, что Земля — центр Вселенной. Никакие наблюдения не посеяли сомнений в том, что Земля стоит на месте, тогда как «небесные тела» ходят вокруг нее. Такую картину мира мы называем геоцентрической. Ее созданию способствовало и христианское представление о том, что всеми небесными телами распоряжается Бог.

— Если бы дело было так просто…

— Но в 1543 году вышла небольшая книжка под названием «О вращениях небесных сфер». Ее автор, польский астроном Николай Коперник, умер в день выхода книги. Коперник утверждал, что не Солнце вращается вокруг Земли, а, наоборот, Земля вокруг Солнца — во всяком случае, такое не противоречит наблюдениям над небесными телами. Мнение о том, что Солнце вращается вокруг Земли, объясняется вращением Земли вокруг собственной оси, считал он. Согласно Копернику, результаты всех наблюдений над небесными телами куда легче понять, если предположить, что и Земля, и другие планеты ходят по круговым орбитам вокруг Солнца. Такая картина мира называется гелиоцентрической.

— И она оказалась верной?

— Не совсем. Разумеется, основное положение Коперника — о вращении Земли вокруг Солнца — соответствует действительности. Но он также утверждал, что Солнце является центром Вселенной. Сегодня мы знаем, что Солнце лишь одна из бесчисленных звезд и что все окружающие нас звезды составляют лишь одну из миллиардов галактик. Кроме того, Коперник считал орбиты Земли и других планет круговыми.

— А это не так?

— Нет. У него не было других доказательств кругового движения, кроме древнего представления о том, что небесные тела абсолютно круглые и ходят по круговым орбитам просто-напросто потому, что они «небесные». Еще со времен Платона шар и круг считались самыми совершенными геометрическими фигурами. Но в начале XVII века немецкий астроном Иоганн Кеплер предъявил результаты наблюдений, доказывавших, что все планеты движутся по эллипсу, в одном из фокусов которого находится Солнце. Помимо всего прочего, он заметил, что по мере приближения к Солнцу скорость планет возрастает, а по мере удаления от него — снижается. Кеплер первым выразил мысль о том, что Земля