представления о принципах работы всех устройств и приспособлений, представленных здесь, но их жуткий вид не оставлял сомнений, что все они причиняют боль. Чего стоила огромная решетка-гриль, явно рассчитанная не на приготовление сосисок.

Я задумалась, а правильно ли поступила, пытаясь таким образом заполучить аудиенцию у маркиза Фармазотти? Уж больно неприятным может оказаться этот путь.

Ладно, еще немного побуду здесь, авось и дождусь чего полезного. А нет, так покуражусь над этими святошами, покажу им «ведьму настоящую», чтобы потом было с чем сравнивать и не губить ни в чем не повинных людей, и распрощаюсь горячо. Очень горячо…

Святой отец Фабиано тем временем пытался меня увещевать, рассказывая, какие муки ждут меня в аду. Как меня будут долго кипятить в котле с маслом вместе с другими грешниками. А потом бесы будут жарить то, что не успело свариться. В довершение всего я отправлюсь к какой-то Геенне Огненной, даме мне тоже незнакомой, которая будет меня мучить до второго пришествия. Самым любопытным в его рассказе было обещание, что моя многострадальная кожа все время будет вырастать вновь. Хм… А вот это уже попахивало неплохим знанием анатомии, ибо без кожи муки будут уже не такими страшными.

– Господин Фабиано, – обратилась я к нему максимально вежливо, – не надо меня пугать, я не боюсь. И сообщите обо мне маркизу!

– Ты, – взревел толстяк и перекрестился, – исчадие ада! Ты – воплощение Сатаны! Покайся!!!

– Не буду, – обиженно надула губки. За завтрак я уже покаялась, а новых грехов еще не успела совершить.

Почему-то это так взбесило Фабиано, что он даже побелел и покрылся испариной.

– Похотливая девка! – взвизгнул он тонким бабским голосом. – Прекрати свои скверные действия, тебе меня не соблазнить!

– Мне?! ВАС?!! Ха-ха-ха! Вы с ума сошли! Я замужем…

– Замужем за Сатаной! Вот ты и призналась, ведьма!

Как можно объяснить хоть что-нибудь этому тупоголовому мужику, если любое мое слово он выворачивает наизнанку и трактует так, как выгодно ему? Я сказала обычную фразу, которую говорят миллионы женщин во всех мирах: «Я замужем», – а получается, что призналась в чем-то нехорошем. М-дя… По-моему, мне все-таки пора убираться из этого… э-э-э… монастыря и искать встречи с маркизом другим путем.

Только я собралась сообщить о моем решении господину Фабиано, как в зал ввалился здоровенный по сравнению с прочими людьми этого мира мужик с жуткой физиономией прирожденного садиста. Он критически осмотрел мою фигуру и прошептал что-то на ухо толстяку. Тот недовольно нахмурился, разглядывая меня, словно увидел только что, потом перевел взгляд на неприятное сооружение из деревянных брусьев.

– Ты уверен? – Здоровяк утвердительно кивнул. – Тогда давай «испанский сапог».

– Господа, господа, – встряла я в их мужской разговор. – Мне не нужна чужая обувь! Меня своя вполне устраивает!

– Тебя никто не спрашивает, – флегматично сообщил садист и стал громыхать железками на очередном жутко неприятном агрегате.

– А придется спросить, – начала я злиться.

– Молчи, ведьма. – Голос здоровяка не изменился ни на тон.

Я уже давно догадалась, что ведьмами в этом мире называют женщин, которые якобы имеют силу. К слову сказать, наличие магической силы в этом мире я пока не почувствовала ни в ком.

Я решила, что время куража настало и пора продемонстрировать этим святым отцам, что такое настоящая ведьма! Во мне взыграло ехидство и дурные наклонности, которые сейчас я могла проявить в полную силу.

– Я требую аутодафе! – с вызовом заявила садисту, уронившему себе на ногу здоровые щипцы после моих слов. – Немедленно!

– Ты ничего не можешь требовать! – снова взвизгнул Фабиано. – Ты должна признать себя виновной!

– Короче так, дядя! Или костер, или я пошла! Надоело мне тут у вас! В камерах держите, в чем-то обвиняете, пытками пугаете… Злые вы, неприветливые.

– Ты хочешь, чтобы тебя сожгли? – брызгая слюной, яростно возопил толстый монах.

– Да! И немедленно! – подражая ему, взвизгнула я. А что, пусть не только мне уши закладывает. Женщины еще лучше мужчин на ультразвук переходить могут.

– Ты сумасшедшая ведьма!!! – уже выпучив глаза, верещал мужик.

Я подумала, что еще пара реплик, и у него от напряжения начнется эпилептический припадок.

Вон и пена изо рта уже капает. Бе… Интересно, садист-дебилоид умеет оказывать первую помощь при приступах? Я ведь и пальцем не пошевелю, и не из-за жестокосердия, а только других людей ради.

Здоровяк, впрочем, никакого беспокойства по поводу состояния толстяка не выражал. Либо привык, либо тому ничего не грозило. А я себе уже красочно представила, как Фабиано мешком с опилками валится на пол, бьется руками и ногами, но сильнее всего – головой и обязательно – выбритой лысиной, чтобы потом ходить с дивным синяком на макушке. Если жив окажется, конечно.

Ой, хлорушки мои! Это чем же я у них тут заразилась, коли мне страсти такие приятно представлять? Что это за вирус такой злобный свирепствует в этом мире? Я же ДОБРАЯ… ага, была. Так, не расслабляться! А то весь настрой куражиться пропадет!

– Будете сжигать меня или нет?! – рявкнула я с такой силой, что даже гул под сводчатым потолком пошел.

– Сама напросилась! – словно соревнуясь со мной в возможностях голосовых связок, проревел Фабиано. – Урбас, готовьте помост! И на дыбу ее пока повесь!

– Так это, – заскреб нерасторопный здоровяк бритое темечко, – маловата она будет для этой ведьмы.

– Значит, подвяжи ей ноги, мул безмозглый! Всему тебя учить надо!

– Я же не такой умный, как вы, святой отец, – смиренно произнес Урбас и благоговейно припал к пухлой ручке толстяка губами.

Монах перекрестил склоненную голову детины и торопливо покинул пыточный зал.

У меня от увиденного волосы на голове зашевелились. Какие такие отношения… межличностные связывают мужчин, обитающих в этом монастыре, если один, здоровый как бык, лобызает ручки другому, пухлому и с визгливым женским голосом? И только ли ручки подвергаются лобызанию? Я, конечно, уже совсем не сомневалась, что в этом мире извращено практически все! Но чтобы суд над людьми чинили представители нетрадиционных отношений?.. Да еще под их общину был выделен целый практически замок…

То ли я с ума схожу медленно, но верно, то ли нравы тут такие, что нормальной девушке из моего мира все представляется в искаженном виде.

Урбас подошел ко мне с намерением привязать к той жуткой штуковине, которую Фабиано назвал дыбой. Разумеется, с моим мнением тут никто считаться не собирался, а я активно этому противодействовала. Когда монах попытался схватить меня и оттащить к дыбе, я увернулась и заняла оборонительную позицию за грилем-гигантом. Вокруг этого устройства можно было бегать до так ими ожидаемого второго пришествия. Лишь бы к нам никто не присоединился. Точнее, к нему. Ко мне присоединяться было некому.

Обежав вокруг решетки третий раз, Урбас, наконец, понял, что так меня он не догонит. Привычно поскреб лысину и двинулся к двери. Мне абсолютно не улыбалось, чтобы он позвал себе подмогу, и я обездвижила его заклинанием гравитации. Надо было видеть его ошарашенное лицо, когда все попытки сдвинуться с места не увенчались успехом. Он с трудом, но повернул ко мне голову и удивленно поинтересовался:

– Это меня бесы держат?

– А бесы бывают невидимыми? – поинтересовалась так же удивленно. Я же не знаю, какие у них тут верования?

– Бывают, – после минутного обдумывания сообщил мой пленник.