– Святой отец истину глаголет! – опять влез кто-то с репликой.
Отец? Да еще и святой?! Да, в невероятный, точнее вывернутый, мир занесло нас… если этот неприятный тип, который свое чревоугодие даже не пытается скрыть, считается святым!
– Откуда знаю? – ухмыльнулась нагло. – Оттуда! У него живот скрутило как раз в тот момент, когда он в меня из старого арбалета целился!
– У Пьетро отродясь арбалета не было, – донеслось из толпы.
– Ага! У Пьетро не было арбалета, у Якобо нет кривого ножа! – вызверилась на толпу. – А я насылаю порчу на честных горожан!
– Арестовать ее, – приказал толстяк стражникам. Я только было собралась возмутиться такому беззаконию, но следующая фраза, сказанная мужиком, заставила меня подчиниться. – Пусть маркиз Фармазотти сам с ней разбирается!
О! Вот и оказия.
Глава 11
– Константин, мы берем пленных?
– Пусть вынесет мусор – и свободен.
О, как я ошибалась, когда надеялась, что стражники приведут меня прямиком к господину Фармазотти!
Во-первых, оказалось, что маркиз на данный момент в своем замке отсутствует. По этой причине меня приволокли в небольшую крепость, именуемую монастырем. Стражники, сдав меня с рук на руки обитателям крепости, вызвавшим у меня смутное подозрение в еще большей неадекватности, чем остальное местное население, удалились с явным облегчением. Я с удивлением рассматривала странных мужчин, живших здесь какой-то общиной. Они все были одеты в одинаковые черные мешковатые балахоны с капюшонами и подпоясаны веревками. То, что они дружно стали креститься, меня уже не удивляло. Правильно, встретившись с настоящей ведьмой, надо попросить защиты у своего бога. Только… вряд ли это им поможет. Еще меня поразили их прически. Лысину, которую я приняла за естественную плешь на голове толстяка, имели все, даже молоденькие пареньки. Вывод из этого следовал единственный: это их клановая прическа, надо сказать, весьма странная.
Насмотревшись на меня вдоволь, мужчины разбрелись по своим монастырским делам. Меня же препроводили в жуткую камеру, которая живо напомнила мне подземелье королевского дворца. Я непроизвольно поежилась и с грустью вспомнила такой уютный стожок. Здесь же меня ожидала лишь старая перепревшая солома.
Во-вторых, как сообщил мне тот самый толстяк, оказавшийся святым отцом Фабиано, от меня предварительно требовалось добиться признания в ведьмовстве и сношении с темными силами. А именно с Сатаной, не знаю, кто этот господин. Так как не в чем признаваться я не собиралась, мне популярно объяснили, что завтра будут пытать.
Поразмыслив над предстоящим мне завтра перспективным времяпровождением, я выбрала тактику поведения. Не очень умная, злобная, невоспитанная девица с манией величия очень хорошо подходила на эту роль.
Ой, кого-то мне этот образ сильно напоминает! Надо припомнить выражение лица прототипа. Жозефина всегда выглядела дурой, как бы ни пыжилась.
Разобравшись с завтрашней стратегией поведения, я решила поспать. Скинула плащ и сняла рюкзачок. Почему-то мои тюремщики его у меня не отобрали. Видимо, приняли за горб. Достала камень с хранителем и тихо позвала:
– Гораций, выходи давай… – Никакой реакции. – Ну прости меня, я ведь живой человек, с нервами, с чувствами…
– А я, значит, бесчувственный, – раздался за моей спиной почти родной голос призрака.
– Прости, прости, прости! Простил?
– Да, моя королева! Я просто ждал, когда ты меня сама позовешь… Петра, а где это мы?! – огляделся он наконец.
– В монастыре, – буркнула виновато. – Меня арестовали и обещали отдать на суд маркиза Фармазотти. Но его пока нет в городе. Так что это моя тюрьма в монастыре, в котором живут одни мужики.
– Мужики? А это не опасно? – забеспокоился за мою честь хранитель.
– Они меня боятся.
– Нет, лучше давай уйдем отсюда!
– Так я и собиралась! Потому тебя и позвала. Ты не побудешь тут за меня? А утром я вернусь. Очень надо попасть к этому маркизу!
– Побуду, – согласился Гораций. – А ты куда собралась?
– Ну, комнату я оплатила…
– Ты хочешь, чтобы разъяренные горожане тебя прибили на месте как сбежавшую ведьму?
– А ты откуда знаешь?
– Знаю! Идти в «Синюю курицу» даже не вздумай! – «Синий фазан», поправила его мысленно, но промолчала. – Возвращайся в стог! Там тебя, если будет опасность, Смелый предупредит.
– Хорошо. До завтра, Гораций! – Я спрятала камень хранителя под солому и помахала ему на прощанье.
– До завтра…
На рассвете я вернулась к Горацию, который ночью не терял времени зря и обследовал здания монастыря.
– Ну мы и попали, – с сарказмом усмехнулся призрак. – Тут все насквозь лживое! Говорят – пост, а сами окорока по кельям трескают! Называют себя монахами, а сами девок через потайные двери водят! Зато чего я насмотрелся-а-а!
– Гораций! – одернула я хранителя, уж больно лицо у него стало ехидным. – Кто такие монахи? Это здешние мужики себя так называют?
– Ага, – встрепенулся призрак. – Служители бога. Между прочим, у них обет безбрачия… хи-хи.
– Чего в этом смешного? Это же противоестественно! Закон природы гласит…
– Идут! – прервал меня Гораций. – Пока! – И скрылся в своем амулете.
Я едва успела сунуть камень в карман. Дверь камеры, заскрипев, открылась, являя мне все того же господина Фабиано. Он побрызгал на меня водой и что-то зашептал, перебирая пальцами бусы, которые висели у него на запястье левой руки. Еле удержалась, чтобы не сказать толстяку, что уже умывалась сегодня. Он тем временем закончил перебирать бусины и уставился на меня несколько озадаченно. Я списала его удивление на свой цветущий жизнерадостный вид. Ведь я не только выспалась, но и успела позавтракать, бесстыдно стащив в охотничьем домике кусок хлеба с сыром прямо из-под носа Мартины.
Однако как в этом мире у меня бурно развиваются криминальные наклонности! Ты, Петенька, поосторожней! А то привыкнешь и в своем родном мире примешься за старое. А там за преступление разговор короткий: лишение всего и вся, и карабкайся после отбытия наказания дальше, как получится!
– Покайся! – возвестил Фабиано торжественно.
– Каюсь, – честно признала свою неправоту в покраже завтрака, хлопая ресничками.
Его явно озадачила моя покладистость. Фабиано что-то заподозрил, нахмурился и потащил меня из камеры, бурча что-то похожее на «изгоню бесов, освобожу душу…» Я мысленно посмеивалась над его уверенностью в своем могуществе, но следовала за ним покорно. Пусть пока радуется.
Зал, в который меня привел монах, мне не понравился категорически. Я не имела ни малейшего
