жалуюсь и не оправдываю себя! – с энергией отчаяния воскликнул Уилфрид.

Эдриен мягко спросил:

– Итак, вы просто хотите знать, как причинить поменьше боли Динни? Не могу вам ничего посоветовать. Хотел бы, но не могу. Когда вы были у меня в тот раз, я дал вам неверный совет. Советы вообще бесполезны. Каждый управляется, как умеет.

Уилфрид поднялся:

– Ирония судьбы, не правда ли? К Динни меня толкнуло моё одиночество. И оно же оторвало меня от неё. Ну что ж, прощайте, сэр. Не думаю, что увидимся. И благодарю за попытку помочь мне.

– Хотел бы я, чтобы она удалась! Уилфрид улыбнулся своей неожиданной улыбкой, придававшей ему такое обаяние:

– Похожу, пожалуй, ещё немного. Может быть, и увижу какое-нибудь зловещее предзнаменование. Как бы там ни было, вы теперь знаете, что я не хотел причинить ей больше боли, чем это необходимо. Прощайте!

Чай Эдриена остыл, булочка осталась нетронутой. Он отодвинул их. Он чувствовал себя так, словно предал Динни, и в то же время никакими силами не мог понять, что он должен был сделать. Странный, странный молодой человек! 'У меня душа истекает кровью!' Страшные слова. И, судя по его лицу, правдивые! Сверхчувствительные нервы и всепоглощающая гордость! 'Ухожу обратно в неизвестность'. Скитаться по Востоку наподобие Вечного жида, стать одним из тех таинственных англичан, которых встречаешь порою на краю света, которые молчат о своём прошлом, ничего не ждут от будущего и живут сегодняшним днём! Эдриен набил трубку и начал убеждать себя, что в конце концов для Динни лучше не выходить за Дезерта. Но это ему не удалось. В жизни женщины настоящая любовь расцветает только раз, а любовь Динни была настоящей. На этот счёт Эдриен сомнений не питал. Она, понятно, справится с собой, но утратит 'свой блеск золотой и певучесть'. Эдриен схватил свою помятую шляпу, вышел и двинулся по направлению к Хайд-парку, затем, уступая внезапному порыву, повернул на Маунт-стрит.

Когда Блор доложил о нём, его сестра накладывала последние красные стёжки на язык одной из собак в своей французской вышивке. Леди Монт подняла её:

– Должно капать. Она же смотрит на этого зайчонка. Голубой цвет для капель подойдёт?

– На таком фоне нужен серый, Эм.

Леди Монт посмотрела на брата; тот сидел на низеньком стульчике, подтянув к подбородку длинные ноги.

– Ты похож на военного корреспондента: раскладной стул и некогда побриться. Эдриен, я хочу, чтобы Динни вышла замуж. Ей уже двадцать шесть. Все из-за этой трусости. Они могли бы уехать на Корсику.

Эдриен улыбнулся. Эм одновременно и права и бесконечно неправа.

– Сегодня заходил Кон, – продолжала его сестра. Он виделся с

Майклом. Никто ничего не знает. А. Флёр говорит, что Динни ходит гулять с Китом и Дэнди, нянчится с Кэтрин и сидит, читает книжку, не переворачивая страниц.

Эдриен раздумывал, сказать ли ей о приходе Дезерта.

– И Кон говорит, – не умолкала его сестра, – что в этом году ему не свести концы с концами – свадьба Клер, и новый бюджет, и Джин в положении… Придётся вырубить часть леса и продать лошадей. Нам тоже приходится туго. Счастье, что у. Флёр много денег. Деньги – это так тягостно! Как ты думаешь?

Эдриен вздрогнул.

– В наше время хорошего ждать не приходится, но жить на что-то всетаки надо.

– Всё оттого, что есть иждивенцы, У Босуэла сестра без ноги, а у жены Джонсона рак. Бедняжка! У каждого свои огорчения. Динни говорит, что в Кондафорде её мать делает что может для фермеров. Словом, не знаю, что будет дальше. Лоренс не может отложить ни пенни.

– Мы сидим между двух стульев, Эм, и в один прекрасный день с треском грохнемся на пол.

– По-моему, нам придётся умирать в богадельне.

И леди Монт поднесла свою работу к свету.

– Нет, капель делать не буду. Может быть, переехать в Кению? Там, говорят, нетрудно начать выгодное дело.

– Мне противно даже думать, что какой-нибудь олух купит Кондафорд, чтобы наезжать туда пьянствовать под воскресенье, – с неожиданной энергией объявил Эдриен.

– Я хотела бы стать лесным духом и отгонять чужих от Кондафорда.

Он немыслим без Черрелов.

– Чертовски удачно сказано, Эм. Но на свете существует проклятый процесс, называемый эволюцией, и родина его – Англия.

Леди Монт вздохнула, поднялась и подплыла к своему попугаю:

– Полли, мы умрём с тобой в богадельне.

Когда Компсон Грайс позвонил Майклу, или, вернее. Флёр, потому что Майкла не было дома, голос его звучал несколько растерянно.

– Что-нибудь передать ему, мистер Грайс?

– Ваш муж просил меня выяснить, каковы планы Дезерта. Так вот, Дезерт только что заходил ко мне и фактически сказал, что опять уезжает, но… э-э… мне не понравился его вид, и рука у него была горячая, – наверное, температурит.