– Некоторым это даже удаётся. Я жалею, что с этой «липой» ничего не вышло. Череп – превосходный. В наши дни такие редко встретишь.

– Мы, англичане, безусловно, становимся уродливей.

– Неправда. Надень на тех, с кем ты встречаешься в гостиных и лавках, сутаны и капюшоны, доспехи и камзолы, и на тебя глянут лица людей четырнадцатого или пятнадцатого века.

– Но мы презираем красоту, дядя. В нашем представлении она связывается с изнеженностью и безнравственностью.

– Да, люди склонны презирать то, чего лишены. С точки зрения примитивности, мы стоим на третьем, нет, на четвёртом месте в Европе. А если исключить кельтскую примесь, то и на первом.

Динни оглядела кафе, но осмотр ничего не прибавил к её выводам – отчасти потому, что восприятие у неё притупилось, отчасти потому, что завтракали здесь преимущественно евреи и американцы.

Эдриен с болью следил за племянницей. Какой у неё безразличный взгляд!

– Значит, Хьюберт уехал? – спросил он.

– Да.

– А ты что намерена делать, дорогая? Динни сидела, уставившись в тарелку. Затем неожиданно подняла голову и объявила:

– Думаю поехать за границу, дядя.

Рука Эдриена потянулась к бородке.

– Понимаю, – согласился он наконец. – А деньги?

– У меня хватит.

– Куда?

– Куда угодно.

– Одна?

Динни кивнула.

– У отъезда есть оборотная сторона – возвращение, – напомнил Эдриен.

– По-моему, сейчас мне здесь нечего делать. Почему бы мне не порадовать окружающих, избавив их от необходимости видеть меня?

Эдриен замялся.

– Конечно, дорогая, тебе виднее, что для тебя лучше. Но если ты подумываешь о длительном путешествии, я уверен, что Клер была бы рада видеть тебя на Цейлоне.

Перехватив удивлённый жест племянницы, Эдриен понял, что такая мысль не приходила ей в голову, и продолжал:

– Мне почему-то кажется, что жизнь у неё будет нелёгкая.

Их взгляды встретились.

– Я подумала о том же на её свадьбе, дядя. Мне не понравилось его лицо.

– У тебя, Динни, особый дар – умение помогать ближним, а христианство, при всех своих недостатках, всё-таки учит одному хорошему правилу: 'Блаженнее давать, нежели принимать'.

– Даже Сын человеческий любил иногда пошутить, дядя.

Эдриен пристально посмотрел на девушку и предупредил:

– Если поедешь на Цейлон, помни: манго надо есть над тарелкой.

Вскоре он расстался с Динни, но настроение помешало ему вернуться на службу, и он отправился на выставку лошадей.

На Саут-сквер 'Дейли фейз' рассматривалась как одна из тех газет, которые приходится пробегать политикам, если они хотят правильно определить температуру Флит-стрит. За завтраком Майкл протянул Флёр свежий номер.

Со дня приезда Динни прошла уже неделя, но никто из них ни словом не напомнил ей об Уилфриде, и сейчас Динни сама осведомилась:

– Можно взглянуть? Флёр передала ей газету. Девушка прочла, вздрогнула и снова принялась за завтрак. Наступила пауза, которую прервал Кит, пожелавший выяснить рост Хоббза. Как считает тётя Динни, он такой же длинный, как У. Г. Грейс?

– Я никогда не видела ни того, ни другого.

– Не видели Грейса?

– По-моему, он умер до того, как я родилась.

Кит с сомнением посмотрел на неё:

– Ну?

– Он умер в тысяча девятьсот пятнадцатом, – вмешался Майкл. – Тебе, Динни, было тогда одиннадцать.