– Это легко поправить: станьте матерью в городе.
– На этом месте полагается краснеть, – вздохнула Динни. – Я не люблю все превращать в шутку, но, кажется, превращаю.
Молодой Тесбери взял её под руку:
– Вы будете первой, кто превратит в шутку жизнь жены моряка.
Динни улыбнулась:
– Я выйду замуж только тогда, когда мне этого очень сильно захочется. Я себя достаточно хорошо знаю.
– Ладно, Динни. Не буду надоедать вам.
Они опять замолчали. На углу Оукли-стрит Динни остановилась:
– Дальше не провожайте, Ален.
– Я заверну к Монтам вечером и узнаю, как вы. Помните: что бы вам ни потребовалось… насчёт Ферза, вам стоит только позвонить мне в клуб. Вот номер.
Он записал его на карточке и протянул её девушке.
– Будете завтра на свадьбе Джин?
– Ещё бы! Ведь это я её выдаю. Я только хочу…
– До свидания, – простилась Динни.
XXI
У дверей дома Ферзов девушка остановилась. Она спокойно рассталась с молодым человеком, но нервы у неё были натянуты, как струны скрипки. Ей никогда не приходилось сталкиваться с душевнобольными, и мысль о предстоящей встрече тем сильнее пугала её. Открыла всё та же пожилая горничная. Миссис Ферз с капитаном Ферзом. Не пройдёт ли мисс Черрел в гостиную? Динни немного подождала в той комнате, где была заперта Джин. Вошла Шейла, спросила: 'Хэлло! Вы ждёте ма-а-моч-ку?' – и снова вышла. Когда появилась Диана, на лице Динни было такое выражение, словно она снимала допрос со своих собственных чувств.
– Простите, дорогая, мы просматривали газеты. Я изо всех сил стараюсь обращаться с ним так, словно ничего не было.
Динни подошла к Диане и погладила её по руке.
– Но так нельзя без конца, Динни, нельзя. Я знаю, что нельзя.
– Позвольте мне остаться у вас. Скажете ему, что мы давно условились.
– Но ведь вам, может быть, придётся трудно, Динни! Не знаю прямо, что с ним делать. Он боится выходить, встречаться с людьми, даже слышать не хочет о том, чтобы уехать туда, где его никто не знает, не хочет показаться врачу, не хочет ничего слушать, не желает никого видеть.
– Он будет видеть меня. Это приручит его. Думаю, что трудно будет лишь первые дни. Ехать мне за вещами?
– Если вы решили быть ангелом, поезжайте.
– Раньше чем вернуться сюда, я созвонюсь с дядей Эдриеном. Он с утра поехал в лечебницу.
Диана отошла к окну и смотрела в него, стоя к Динни спиной. Вдруг она обернулась:
– Я решилась, Динни. Я ни за что не дам ему пойти на дно! Если я хоть как-нибудь могу помочь ему выкарабкаться, я это сделаю.
– Благослови вас бог! Располагайте мною, – сказала Динни и, не полагаясь больше ни на выдержку Дианы, ни на свою, торопливо вышла и спустилась по лестнице. Проходя под окнами столовой, она вновь увидела лицо с горящими глазами, которые наблюдали за её уходом. Всю обратную дорогу до Саут-сквер чувство трагической несправедливости не покидало Динни.
За завтраком Флёр сказала:
– Нет смысла мучить себя раньше времени, Динни. Конечно, счастье, что Эдриен – сущий святой. Но все это прекрасный пример того, как мало закон влияет на нашу жизнь. Предположим, Диана получила бы свободу. Разве это помешало бы Ферзу вернуться прямо к ней? Или изменило бы её отношение к нему? Закон не властен там, где речь идёт о чисто человеческой стороне дела. Диана любит Эдриена?
– Не думаю.
– Вы уверены?
– Нет. Мне трудно разобраться даже в том, что я сама чувствую.
– Кстати, вспомнила. Звонил ваш американец. Он хочет зайти.
– Пусть заходит. Но я буду на Оукли-стрит.
Флёр бросила на неё проницательный взгляд:
– Значит, ставить на моряка?
– Нет. Ставьте на старую деву.
– Дорогая, это ерунда.
– Не вижу, что мы выигрываем, вступая в брак.
Флёр ответила с беглой жёсткой улыбкой: