деревьями вверх по дороге. Тебе лучше уйти — если ты, конечно, не хочешь примкнуть к нам: ты показал себя очень хорошим воином, Колин.
Кола передернуло. События последних нескольких дней всплыли в его памяти, как будто он смотрел кадры из фильма, в котором какой-то актер играл его роль: пустельга, тренировка, горгона.
Сзади него хлопнула дверь.
— Ты! — Кол напустился на мать, которая появилась на пороге ближайшей постройки. — Ты позволила ему сделать со мной такое! Ты предала и Конни, и меня! — Он двинулся на нее, сжав кулаки, у него чесались руки ударить кого-нибудь, чтобы выместить ту боль, через которую ему пришлось пройти. Кассандра отшатнулась, чувствуя, как ее накрывает волна его ярости.
— Она не предавала Конни, это сделал ты, — издевательски прошипел Каллерво, наслаждаясь видом порожденной им боли и предательства.
— Нет! — Кол обернулся к гидре, не веря своим ушам.
— О да. Это любовь к тебе привела ее сюда. Так что, зная это и подкинув в Общество кое-какую избранную информацию, я ожидал ее появления несколько дней.
— Ты использовал меня как приманку, — глухо произнес Кол.
— Точно. Хотя всегда была вероятность, что ты и в самом деле можешь примкнуть к нам. Твоя мать, разумеется, на это надеялась. Конечно, моим посредником ты в полной мере быть не можешь — им может стать только Универсал, — тут кольца гидры сдавили грудную клетку Конни, заставив ее хватать ртом воздух, — но имитация контакта, которую я использовал для твоей тренировки, сработала почти так же успешно, как настоящий контакт. Хорошему солдату душа не нужна.
Кассандра шагнула к сыну и крепко схватила его за руку.
— Присоединяйся к нам, Колин. Не разочаровывай меня. Горгона погибнет, если мы не остановим людей, которые собираются снести бульдозером ее гнездо. От Общества, как всегда, никакой пользы, а эти борцы за экологию не остановят строительство дороги дурацкими акциями протеста. Мы должны сражаться во имя нашей цели. Если тебя действительно тревожит судьба мифических существ, оставайся с нами по доброй воле. Если нет, тогда убирайся — ты нам больше не нужен.
Стряхнув ее руку, он в ярости крикнул:
— Теперь меня зовут Кол! Пора бы тебе научиться правильно называть меня по имени.
Мать и сын сверлили друг друга взглядом. Это противостояние прервал слабый голос, прозвучавший чуть громче, чем шепот:
— Иди, Кол. Ты ничего не сможешь для меня сделать.
— Конни! — Не обращая внимания на клыки гидры, Кол пробрался к ней. Ее глаза были закрыты, лицо бледно, а кожа холодна. Казалось, что она светится серебристым светом, но он быстро тускнел.
— Меня поглощает тьма, — простонала она, теряя связь с окружающим миром. Ее разум гнулся, как дерево, попавшее в ураган: в любой момент она могла сломаться и остаться беспомощной, с вывороченными наружу корнями.
— Конни! — Кол попытался вытащить ее из этого состояния, и его прикосновение привело ее в чувство.
Она на мгновение открыла глаза.
— Пожалуйста, уходи! — попросила она. Сил на то, чтобы говорить, у нее оставалось мало. Она знала только, что из этой переделки должен выбраться хотя бы Кол.
У Кола никогда не получалось определить, когда пора сдаваться: редко он мог осознать, что битва проиграна, но впервые в жизни он понял, что здесь он ничем не может помочь. Он спрыгнул на землю и помчался по дороге; каждый шаг, отдалявший его от подруги, ударом отдавался у него внутри, но он не оглянулся.
Спотыкаясь, Кол добрался до Жаворонка, который в беспокойстве ждал за деревьями. Пегас заржал от радости, но осекся, увидев, в каком состоянии его посредник.
— Где Конни? — спросил Жаворонок, когда Кол в бессилии прислонился к нему. Он глянул на дорогу, но и следов ее не было видно. — Где Универсал?
— В ловушке, — выдохнул Кол. — Мы должны привести подмогу!
Он с трудом забрался на широкую спину Жаворонка и приник к его гриве, позволяя своему скакуну через искру установленного между ними контакта самому прочитать все, что произошло, и увидеть всю боль, которую он испытывает. Конь гневно заржал и галопом помчался по направлению к ферме, желая отомстить и спасти.
— Нет, нет! — закричал Кол. — Так нам ее не спасти! Мы не можем выступить против Каллерво в одиночку!
Опомнившись, Жаворонок круто развернулся и пошел на взлет.
— На дворе белый день, Кол, — сказал он, когда они поднялись в воздух. — Что, если нас увидят?
Кол выругался.
— Какая разница! — сказал он. — Мы будем как можно дольше лететь в облаках, но даже если каждый человек по дороге отсюда до Гескомба и заметит нас — что из того? Мы должны привести помощь. Конни очень плохо.
Жаворонок заржал в знак согласия и ударил копытами по ветру, решив скакать так быстро, как никогда в жизни.
Четыре часа спустя Кол кое-как спрятал Жаворонка на пастбище рядом с Мэгзом и, пошатываясь, бросился домой. Он ворвался на кухню, где за столом сидела его бабушка с глазами, полными слез. Рядом с ней стояли его отец и доктор Брок. Они в изумлении подняли глаза, когда он неожиданно появился перед ними.
— Кол! — завопила миссис Клэмворси, вскакивая и бросаясь ему на шею.
— Конни с тобой? — с облегчением спросил доктор Брок при виде его. — Мы подумали, что она, должно быть, отправилась искать тебя, когда услышали, что она сбежала.
— Где твоя мать? У меня есть для нее пара теплых слов, — прорычал Мак.
— Замолчите! Заткнитесь все! — выдохнул Кол, пытаясь освободиться от бабушкиного шарфа, в котором запутался. — Это Каллерво — он забрал ее. Сначала он забрал меня, а теперь — ее. Все это было ловушкой.
Доктор Брок побледнел, миссис Клэмворси упала на стул. Мак вышел из оцепенения первым.
— Где он ее схватил? — спросил он, усаживая Кола. — Расскажи нам все.
— Каллерво попытался захватить ее в Мэллинском лесу, но вместо этого поймал меня. Он… он одурманил меня. Конни, должно быть, поняла, что случилось что-то плохое: она прилетела в мамин домик в Уэльсе, чтобы освободить меня. Кажется, она смогла разорвать узы, которыми он опутал меня, но в конце концов попалась сама. Это было… — на этих словах у него перехватило дыхание, — ужасно. А я ничего не мог сделать, чтобы вытащить ее.
Доктор Брок натянул мотоциклетные перчатки.
— Нужно собрать поисковый отряд. Мы должны выяснить, по-прежнему ли он держит ее там. Ты идешь, Мак?
Мак сжал руку сына:
— Да. Пойдем. Я поеду по шоссе. Ты, я думаю, полетишь?
Доктор Брок кивнул:
— Мы возьмем с собой детеныша Арго — Арганду: как подопечная Конни, она сможет почуять ее, если мы подберемся достаточно близко. Лавиния, а ты поднимай тревогу — пошли
