— Разве ты не хочешь спросить про велосипед?
В возбуждении она совершенно забыла о главной цели своего визита.
— Разумеется, извините. Вам удалось исправить его?
— Он исправен, насколько это возможно. По городу он тебя повозит, а вот на Тур-де- Франс не рассчитывай.
— Мне этого вполне достаточно. Спасибо, дядюшка Хью.
Конни сидела на полу между своей кроватью и окном, спрятавшись так, чтобы ее бабушка не увидела, чем она занимается, если заглянет в комнату. Уже смеркалось. Конни поставила рядом с собой прикроватную лампу и села там, куда падал свет, разложив бумаги на ковре. Сундук Хью таил в себе совершенно неожиданное сокровище: теперь ей не понадобится идти в библиотеку Общества, чтобы снова проконсультироваться со своими предшественниками, здесь, в рукописи Сюзанны, был черновик еще одной главы, и Конни даже не пришлось встречаться со змеей, чтобы эти сокровища найти.
Она начала читать.
Когда она закончила, была почти полночь. Ее ноги затекли от такого долгого сидения на полу, но гораздо большее беспокойство ей причиняло знание, которым она только что овладела. Она узнала, что Универсалы отнюдь не защищены от нападения, если какое-либо существо того пожелает. И это даже слишком живо было показано на выполненных Сюзанной грубых иллюстрациях — изображениях людей, пронзенных, затоптанных, сожженных, замороженных и разорванных на части самыми разными враждебными мифическими существами. Универсалы могут быть поражены молнией Громовой птицы, обращены в камень взглядом горгоны, парализованы холодной хваткой духов камней, пронзены клыками огромного вепря и даже сведены с ума пением сирен. Их единственная надежда — или вовремя возвести свою броню, или установить прочную связь с этим существом. Но ведь связь возможна только по обоюдному согласию, а броня прочна лишь настолько, насколько силен выстроивший ее Универсал, и защита будет сломлена, если силы его иссякнут.
Конни поняла, что прошлым летом едва избежала гибели. Сирены хотели пообщаться с ней и поэтому пошли на полный контакт, который не причинил ей вреда. Захоти они напасть, она бы утонула. Тогда при первой встрече с ними, ничего не зная о том, как защищать свое сознание броней Универсала, она чудом осталась жива.
Кол пришел в лес задолго до того, как наступила субботняя ночь, потому что сперва он договорился поужинать со своей матерью. За эти летние каникулы он провел с ней больше времени, чем за последние шесть лет. Если честно, он не мог сказать, что в ее присутствии стал чувствовать себя свободнее, но у него, по крайней мере, теперь действительно было ощущение, что она им довольна — в отличие от отца, который все эти дни только и делал, что жаловался на то, как портится его характер.
— Он ревнует, — сказала Кассандра, нанизывая на палочку грибы и раскладывая их над костром. — Не думай, что я не знаю: он вообще не хочет, чтобы я близко к тебе подходила.
Возможно, это было правдой, но Кол чувствовал, что ему не следует вступать в этот спор, потому что он не хотел принимать сторону кого-либо из своих враждующих родителей.
— Что ты можешь сказать об Эвелине Лайонхарт? — вдруг спросила Кассандра.
«До нее уже дошли слухи», — подумал Кол.
— Не знаю, ничего особенного.
— Серьезно?
Ему хотелось, чтобы она прекратила этот допрос с пристрастием. Он чувствовал себя грибом, который медленно поджаривают над огнем.
— Папа ничего не рассказывал.
Она улыбнулась и отбросила назад свои длинные волосы.
— Да, это в его духе. Мне жаль ее.
Арганда высунулась из куртки Кола, привлеченная запахом еды. Кассандра сняла гриб с вертела и бросила ей. Арганда ловко поймала его на лету и проглотила еще дымящимся.
— Изумительное создание, — с видом ценителя сказала Кассандра.
— Полагаю, у тебя, как у посредника из группы морских змей, много общего с всадниками драконов?
— У меня никогда не было времени с ними общаться, но что касается драконов… это другое.
Она наклонилась, осторожно поймала Арганду за передние лапки, вытащила ее из куртки и взяла в руки. Она гладила гладкую золотую чешую, тихо посвистывая сквозь зубы.
— Если бы не крылья, она была бы похожа на детеныша золотоволосой горгоны.
— Я и не знал, что такая существует.
Кассандра кивнула:
— Она обитает в Тихом и Индийском океанах, размножается вместе с желтобрюхой морской змеей, крайне ядовитой.
— Размножается? Я не понимаю.
Кассандра загадочно улыбнулась:
— Мало кто из людей об этом знает. Горгоны живут в симбиозе — каждая со своим видом змей.
— В симбиозе? — Кол уже слышал это слово, но не помнил, что оно значит.
— Это значит, что два существа объединяются, чтобы жить вместе — к обоюдной выгоде: горгона дает приют змеенышам, а змеи становятся частью горгоны.
— А твоя горгона?
— Она носит на себе гадюк. — Кассандра плотнее завернулась в свой плащ с ромбовидным рисунком, укрыв и Арганду. Начался холодный легкий дождь. — Она сидит на яйцах, а из них потом вылупляются змеи и становятся ее новыми волосами.
Кол попытался не дрожать, но при одной мысли об этом ужин застрял у него в горле. Он посмотрел на часы.
— Так ты что, все еще намерен встретиться с Конни в девять? — небрежно спросила его мать.
— Да, по крайней мере, я на это надеюсь.
— Я говорила им, что ты собираешься это сделать. Они хотят с ней познакомиться.
— Кто?
— Горгона.
«И ее змеи», — добавил Кол про себя.
— Ну, я думаю, я могу спросить у нее, интересно ли ей это. Я хочу сказать, что на самом деле она здесь, чтобы увидеться с Аргандой.
— Сейчас неподходящая погода, чтобы таскать юного дракона туда-сюда. Почему бы мне не взять ее с собой в пещеру? Ты можешь привести Конни туда. Или пусть она придет туда сама — так вы не наткнетесь на взгляд горгоны по глупой случайности.
— Ну, я не знаю…
Арганда счастливо мурлыкала на руках у Кассандры.
— Посмотри, какая маленькая лентяйка, — засмеялась Кассандра. Ее смех был неуверенным — он бы сказал, нервным, если бы только его мать вообще была способна на такую слабость, как эта. — Можно сказать, что она предпочла бы как раз такой вариант. Ты же не собирался устраивать их встречу под открытым небом: там слишком многолюдно.
